с иронией писал:
Так, флорентийский народ не считает себя ни невежественным, ни грубым: однако брат Джироламо Савонарола убедил его в своих сношениях с Богом. Я не хочу разбирать, говорил он правду или нет, потому что о таком человеке до́лжно говорить не иначе, как с уважением; я говорю только, что этому поверили очень многие, хотя не видели никакого чуда, которое могло бы внушить им эту веру; для внушения веры им было достаточно его жизни, учения и предмета его речей.[25]
Савонароле было поручено вести переговоры с Карлом VIII об условиях его «вступления» в город. Он встретился с Карлом в Пизе, куда прибыл как minister Dei (лат. «служитель Божий»), и прекрасно справился со своей миссией. Он объяснил Карлу, что они оба призваны дополнять друг друга: король – бич Божий, посланный флорентийцам в наказание за их грехи и для их renovatio (лат. «обновления»), и монах, который станет орудием исправления грешников. Слова его возымели действие, Карл пощадил город и 28 ноября покинул его, что выглядело в глазах сторонников Савонаролы настоящим чудом. Теперь, когда руки у него были развязаны, тон пророчеств совершенно изменился. Раньше, находясь «в оппозиции», он бичевал богатых и поносил гуманистов, теперь же от беспросветного пессимизма он перешел к ослепительно-прекрасным видениям будущего, забыл про Апокалипсис и увлекся милленаризмом с местническим оттенком. Так, 30 ноября 1494 г. он объявил, что Флоренция, «Город Лилии», призван стать небесным Иерусалимом, с которого начнется возрождение христианства.[26] Говоря это, он не изобретал ничего нового, так как по местной традиции Флоренция считалась избранницей Божией, по другой же традиции ее называли наследницей Римской республики. Гениальность Савонаролы состояла в том, что на какой-то короткий момент ему удалось объединить два этих представления, тем самым придав городу исключительный характер.
Безусловно, Савонарола, будучи священником, если и пытался влиять на политику, то исключительно проповедью и своим церковным служением. Отсюда его гневные проповеди в церкви Сан-Марко и в соборе Санта-Мария-дель-Фьоре, а позднее, когда в 1495 г. папа запретил ему проповедовать, не менее страстные послания, в том числе обличительное «Письмо к другу» (Epistola a un amico), отражающее радикализацию его политического дискурса: в нем он заявляет, что те, кто противится правде, «не достойны жить на земле». Небесный Иерусалим нельзя построить за один день. Савонароле это было прекрасно известно, и потому в начале 1498 г., когда его звезда уже клонилась к закату, он открыто и четко изложил свои политические взгляды в «Трактате брата Джироламо из Феррары о том, как управлять и повелевать городом Флоренцией» (Trattato di frate Girolamo Savonarola circa il reggimento e il governo della città di Firenze). Сейчас, когда пробил час политики, писал он, нужно не мешкая закладывать основы новой Флоренции, и оплотом ее должны стать священники и, конечно, монахи, чья непорочная жизнь привлечет к городу Божью благодать, правительство, коему надлежит поддерживать связь между Богом и людьми устроительством религиозных шествий,