красивый жеребец, в душе шевельнулись нехорошие предчувствия. Вроде бы не было у того человека, о котором он подумал, повода появляться. Внутренне собравшись, он решительно прошел к остерии.
На каменной скамье у входа в заведение, греясь в лучах по-летнему жаркого осеннего солнца, сидел, прикрыв глаза, мужчина. Его возраст находился в том неуловимом отрезке человеческой жизни, когда зрелость уже уступает место старости, но все еще борется за право на жизнь. Худощавое морщинистое лицо говорило о непростой жизни мужчины, редковолосая борода почти не укрывала лица, да и русые волосы уже начали редеть, теряя цвет. Его звали Бельк, и он был вышибалой при остерии. Не самым внушительным на вид при такой профессии, но вполне справлявшимся со своими обязанностями
На коленях мужчины, столь же довольный погодой, лежал здоровенный, пепельного окраса, гикот18. Человек и зверь, заслышав приближение Мерино, одновременно приоткрыли глаза. Так, будто были одним существом в двух телах. В своем роде так и было, мало кто мог объяснить связь, возникающую у человека и гикота. Глаза – водянисто-серые человека и огненно-рыжие зверя – оглядели хозяина остерии без интереса. Ну пришел, ну и что? Гикот закрыл глаза первым, вернувшись к неге и ничегонеделанию. Мужчина же открыл глаза полностью, едва заметно качнул головой на дверь:
– К вам гость, синьор Лик. С полчаса уже ждет.
«Сеньор Лик» было произнесено с едва заметной издевкой. На которую Мерино привычно не обратил внимания. Слишком давно они с Бельком знали друг друга, за такое время можно привыкнуть к каждой шутке. Вот если бы шуточное поименование, которое Бельк всегда использовал на людях, куда-то пропало, Мерино бы обеспокоился.
– Кто?
– Щёголь. Один. Ждет в кабинете.
И решив, что исчерпывающе описал ситуацию, мужчина закрыл глаза. Гикот потянулся, требуя внимания, и человек почесал его большую голову между ушами.
Мерино удивленно покачал головой (все-таки не ошибся – барон да Гора пожаловать изволили), и прошел внутрь.
Он уже шесть лет был владельцем остерии. Таверны, если угодно, хотя сам он не находил это слово удачным. Таверна, это ведь еда и постель, вышибала на входе, гулящие девки, цепляющие набравшихся клиентов, драки каждый день, ну или раз в неделю – непременно! Остерия – это гости. Каждому из которых хозяин рад. Они приходят покушать и поговорить, причем не всегда понятно, какая из этих двух потребностей важнее. О каждом госте хозяин знает все: где живет (как правило неподалеку), что любит поесть (копченые ребрышки, синьор Полеро? Как всегда, без соуса?), что любит пить (вчера привезли келиарское темное, не желаете попробовать?), и о чем хочет поговорить (и не говори, Алсо, такие цены на специи – просто позор для нашего герцогства!). В таверне хозяин не более чем прислуга: приготовь, подай на стол да получи причитающиеся монеты. В остерии хозяин – глава