лошадей.
Дорога, вернее, что-то, отдаленно напоминающее дорогу, постоянно и причудливо петляло, уходило влево, вправо. Холмы то приближались, то снова уходили в сторону, забегали назад. Издали они напоминали собой изогнутые рога чудовищных баранов.
Порой брошенный далеко вдаль взгляд различал на безбрежной равнине острые холмы, а рядом с их тропой не виднелось ни деревца, ни камня. В душе у Алан-Гоа поселилась тоска.
Дни, похожие один на другой, тянулись своей чередой…
Кочевые кибитки, мерно покачиваясь, неспешно проплывали мимо иссеченных ветром каменных отрогов, уныло почерневших от времени, величественно спускались в широкие долины с промерзшими до самого дна ручьями. Вдоль берегов высились запорошенные снегом кусты.
Рядом в вековом беспорядке громоздились огромные валуны и каменные статуи-колонны, изваянные самой природой из песчаника, податливого времени. Их угрожающе-мрачные силуэты отражались в небольших замерзших озерцах, чем-то похожих на разбитые зеркальца.
Иногда, крайне редко, в сером и тусклом небе появлялись одинокие ястребы или другие хищные птицы.
Даже сильный ветер и тот старался приглушить свои порывы. Он, гонимый вперед своей предначертанной свыше Вечной неизбежностью, устало и обреченно перекатывался через неподвижно застывшие в уснувшем от стужи времени скалы, холмы и долины, вяло скользил по заснеженной земле подобно огромной тени неотвратимой судьбы.
Покачивающиеся кочевые кибитки медленно появлялись из земных впадин. Они грохотали и наклонялись, с трудом взбирались на крутые возвышенности. Поредевшая орда неуклонно двигалась вперед, на своем пути неустанно и упорно преодолевая любые препятствия.
Время от времени на бредущую по степи орду обрушивались злые снежные бури. Они покрывали тонкой ледяной коркой стенки кибиток, оглобли и деревянные колеса, слепя быков и волов, лица кочевников.
– Гей! – наводящая смертельную тоску непогода на время отступала, и тогда Алан-Гоа садилась на лошадь, скакала по степи.
Осадив коня, женщина подолгу наблюдала за небом размытого серо-голубоватого цвета, где слой за слоем собирались облака, и их нижний край в солнечном свете искрил и серебрился. Под робкими лучами проглянувшего светила оттаивала скудная растительность, и ее с жадностью поедали стада овец и коров, лошади, волы и верблюды.
Чем дальше продвигались на юг, тем меньше становился снежный покров. Глубокие лощины, неровные, извивающиеся змейкой, насквозь продуваемые всеми ветрами, могли удержать снег лишь на самом дне.
Все чаще кочевники натыкались на давно разоренные, брошенные оазисы. Они кочевка за кочевкой, шаг за шагом продвигались вперед, предчувствуя скорое окончание своего изнурительного пути, старались всемерно ускорить движение.
– Жутко! – иногда издалека доносились ужасающие, леденящие душу завывания волков, и детишки пугливо жались к матери, страшась голосов дикой, бесконечной и непознанной им Вселенной.
С самого