пользования!
Кивнул он и прошел внутрь пахучего, темного подъезда.
– Лампочек нет, – пожаловался Адам, с трудом нащупывая ногой щербатую ступеньку.
– Тебе не привыкать в темноте шарашиться! – хохотнул Леха. – Кроту кротовое милее!
Возле двери квартиры «специалиста» приятели притормозили, кнопка звонка отсутствовала, ручка двери была выдрана, а в дыру можно было разглядеть, что делается в коридоре и на кухне.
У посетителей вошло в привычку вначале заглядывать в дыру размером с кулак, а уже после, прижавшись губами, рявкнуть, сообщая хозяину дома о своем прибытии.
На двери красовался замок, но ключи потерялись, уходя, Вовчик просто прикрывал двери. По возвращении его всегда ожидал сюрприз в виде друганов с бутылкой или беззубых, опухших от вина, подружек, расположившихся на кухне, как у себя дома.
За столом сидели двое мужчин.
– Литературная страница – это такая же часть газеты, как твоя собственная колонка криминальных происшествий, – доказывал один с разбитыми, перемотанными белым лейкопластырем, очками.
– Пойми ты, наконец, люди предпочитают юмористические рассказы передовицам, – сердился он, краснея, продолжая наседать на плешивого, равнодушного толстячка пьющего портвейн стакан за стаканом.
– Будто воду хлещет, – уважительно косясь на лысого, прошептал Леха на ухо Адаму.
– Рассказы для них на первом месте, а передовые статьи на последнем. Ну-ка, пойди, допроси любого прохожего, с какой страницы он начинает читать газету и прохожий тебе ответит, с последней, потому как она самая интересная!
В этот момент взгляд его упал на двух приятелей, застывших в дверях кухни.
– Во, народ пожаловал! – распахнул он объятия.
Плешивый выудил из стопки пластиковых стаканов, громоздившихся на столе, парочку, без дальнейших слов, налил.
– Закусывать нечем, – кратко сообщил он, разглядывая приятелей водянистыми глазами.
– Как это, нечем? – возмутился Леха, поднося собутыльникам тяжелую сетку с картошкой.
– О! – перехватил инициативу очкарик. – Мигом нажарю!
– Где же Вовчик? – осмелился нарушить создавшуюся атмосферу взаимопонимания, Леха.
– Опился и дрыхнет без стеснения, в комнате, – ткнул пальцем в сторону закрытой двери, плешивый и воззрился на приятелей, – будем знакомы?
Плешивого звали Кириллом Петровичем, а очкарика просто Павлушей. Оба работали в редакции крупной московской газеты.
Причем, Павлуша резко отличался от немногословного, деловитого Кирилла Петровича поверхностным отношением к жизни.
Застенчивый и робкий, романтик до последней капли вина в своем стакане, он влюблялся и разочаровывался беспрестанно. Под покровом ночи прокрадывался в подъезд дома возлюбленной, оставляя на коврике двери букеты цветов. В почтовый ящик умудрялся засовывать