говоря, только на расстоянии такая родина и может вызывать слезы любви, как, помните, в классическом анекдоте: Штирлиц склонился над картой, его неудержимо рвало на родину. Как раз Штирлиц, который говорит одно, думает другое, а делает третье – он и есть образцовый советский человек.
Да, его сложность попахивает предательством, предательством себя на каждом шагу. Но ведь сложных людей всегда упрекают в предательстве. На самом деле это диверсифицированная личность: личность, которая умеет многое, многое знает, многое скрывает, но это личность многослойная. В любом случае, советский диссидент, который скрывает свои убеждения, может быть не вполне честен, но он интереснее, чем человек, который честно, радостно голосует за казни. И в каком смысле он лучше? У нас с Таней Друбич была когда-то давно бурная дискуссия: что лучше – лицемерие советского человека или честность «пупка»? Таня говорила о том, что 90-е – прекрасное время, потому что никто из себя ничего не корчит: убийца есть убийца, качок есть качок, а раньше они все покупали полные собрания сочинений и старались выглядеть интеллигентными людьми. Я же продолжаю настаивать на том, что лучше стараться выглядеть интеллигентным человеком, нежели демонстрировать свою пещерность. Подумайте, с кем бы вы предпочли бы встретиться на темной улице: с фарисеем, который хочет казаться лучше, или с качком, который откровенно превратит вас в котлету? Есть варианты?
Да, конечно, это были люди сложные, готовые к существованию в разных средах, люди очень высокой адаптивности; как правильно совершенно пишет Пелевин в «Желтой стреле», эти люди умели в каждом замкнутом коллективе подражать поведению худшего из его членов, и это был залог выживания. Абсолютно точная формула. И «Желтая стрела» – абсолютно точная картина советской жизни, которая так же неизменна, как поезд, ездящий по замкнутому кругу.
Еще интересней то, что эти люди серьезно, не шутя интересовались эзотерикой. И Пелевин тоже из этой среды. Его интерес к Кастанеде не был интересом наркомана. И вообще интерес Пелевина к расширению сознания в этом смысле сильно преувеличен. Он как раз демонстрирует последовательную трезвость. Повышенную трезвость этого сознания. Но то, что его всегда интересовали эзотерические практики, то есть вот такое своеобразное, новое, квазирелигиозное и при этом во многом материалистическое мировоззрение – это неслучайно. Конечно, лучше Кастанеда, чем, например, Ричард Бах с его многословными пышными пошлостями. Ричард Бах – массовая культура, а Кастанеда – это все-таки для немногих. Для тех, кто готов экспериментировать над собой и кто готов расшифровывать его сложные метафоры. В эссе «Икстлан – Петушки» Пелевин проводит довольно очевидную параллель, доказывая, что у русских есть свой пейот – это водка, и именно наркотические трипы Кастанеды в известном смысле копируют алкоголический трип Венички, который с помощью водки путешествует не в Петушки, а по тонким мирам.
Конец ознакомительного