времени на подготовку ничего лучшего не придумалось.
– Я здесь убираю, – ответила она и кивнула на тележку с чистящими принадлежностями. – По четвергам.
– Почему я раньше вас не видел?
– Я новенькая. – Он открыто и, как показалось Марку, насмешливо смотрела, ожидая, когда он еще что-либо глупое спросит или уйдет.
Не сделал ни того, ни другого. Расставив ноги, перекатывался с пяток на носки – так делал Бернс, когда не знал о чем разговаривать.
Тогда она сама спросила:
– Я вам музыкой помешала? Извините, думала в офисе никого нет.
– В офисе я.
Был такой фильм «Тупой, еще тупее». Это про него. Мозги застопорились, и голос металлический – все как у робота, который задымился от переработки. Пора домой, пока не случилось короткого замыкания, сегодня не на что путное Марк не способен.
Услышал резонное:
– А вы кто?
– Я владелец этой фирмы, – ответил машинально, не думая и понадеялся, что верно.
Слова не произвели впечатления.
– Очень хорошо, – нейтрально произнесла она и слегка пожала одним плечом, мол без разницы – владелец или электрик. Сама не представилась, руку знакомиться не протянула. Растерянность, невежливость или неуважение к боссу?
Неважно, за недавний танец ей это можно простить. За глаза еще больше.
Да и все остальное на высшем уровне.
Пока она возилась с магнитофоном, Марк откровенно ее разглядывал. На вид слишком юная для него, лет шестнадцать. Фигура тонкая, но не тощая. Наоборот, налитая, сформировавшаяся, больше половины длины которой приходится на ноги. Грудь? К сожалению, трудно разглядеть – на месте предполагаемых сосков пуговицы сарафана. Ясно, что не арбузы. И не плоская доска, небольшие выпуклости заметны.
Кажется, она не носит бюстгалтера – майка обтянула сбоку совершенно гладкую окружность. Тут же заработала фантазия. Эх, чертовски заманчиво посмотреть на ее едва проклюнувшиеся, подростковые груди. Коснуться подушечками пальцев, ощутить трепетность, беззащитность и чистоту, подержать в руках – осторожно, чтобы не раздавить их хрупкость…
Они натуральны, не то что силиконы Розалины, которые ничего кроме брезгливости у Марка не вызывали. До ее округлого бюста он дотронулся лишь однажды – в самом начале их внеслужебных отношений. Сжал «в порыве страсти» и ощутил упругие, неподвижные мячи вместо живого, податливого тела. С тех пор возненавидел фальшивые сиськи.
Настоящих давно не встречал.
До сего момента.
Эта девушка – сама естественность. Гибкая, как стебель орхидеи. Свежая, как утренняя роса. Сладкая, как плод манго…
Желание, недавно удовлетворенное с секретаршей, проснулось с силой, удвоенной любопытством. Интересно, какова она в сексе?
7.
«Очень неуместный вопрос, хоть и заданный мысленно». Марк ощутил себя циником: недавно думал о возвышенном – волшебных туманах и озерных феях, а сейчас захотел