заржали.
…А в три часа ночи истошно взревела сирена.
– Тревога! С оружием на выход! По машинам, мать вашу! Торпеду вам в то место, откуда крылышки не растут!
Под дружные «благословения» сержантов началась ускоренная посадка в машины с урчащими двигателями. Едва они плюхнулись задницами на жёсткие скамьи, как колонна двинулась. Выскочив на автобан, машины, светя притушенными фарами, помчались на предельной скорости. В отдалении ночное небо распарывали осветительные ракеты и слышались приглушённые расстоянием взрывы. Словно швейные машинки, стрекотали крупнокалиберные пулемёты. Лёха, у которого, по выражению Филиппыча, был «компас в голове», быстро сориентировался по направлению. Ага, вся шумиха доносится со стороны космодрома. Оба-на! Похоже, аборигены решили не рисковать, перекрыв «изгоям» главный путь эвакуации. На другом краю небосклона вспыхнуло и стало разгораться зарево большого пожара.
А вот это уже интересно. Вчера, в автобусе один поддатый «перец» болтал, что как раз в том секторе находится секретная лаборатория. Кто же это так постарался? Могла, конечно, и Коалиция долбануть. Но, скорее всего, что сами «изгои» её и «зачистили». Тем более, что в автобусе тот поддатый солдатик болтал о каких-то несусветных чудовищах. А следовательно, это была лаборатория по производству биологического оружия. Которое, кстати сказать, уже лет двести как запрещено.
Но долго ломать головы не пришлось, звуки боя были уже рядом и колонна, резко притормозив, свернула в черневшую неподалёку рощу. Высадка и бег с полной выкладкой до небольшого населённого пункта, где их встретил какой-то замотанный лейтенант-морпех с нашивкой «S2». Ага, разведка. Короткая команда и они рассыпались, занимая оборону. Пока здесь было тихо…
…Бой справа стих и наступила напряжённая тишина. Макс с Лёхой оказались у самой стены бетонной будки. Скорее всего местная подстанция, но до рассвета оценить окружающую обстановку было практически невозможно. Неподалёку от них обосновались белобрысый Эдгар на пару с чернявым. Только вот что-то свербило внутри и не давало покою. В переводе это понималось, как жопой беду чуять.
– Слыш, Макс, – прошипел Лёшка. – Мы на фоне этой стенки вполне готовы к расстрелу даже ставить не обязательно.
– Вот, именно. Как две мартышки на одинокой пальме. Давай-ка, малость переместимся, а то у меня сердце не на месте.
Они поменяли позицию с таким расчётом, чтобы не торчать на мушке у ненадёжных сослуживцев. Грамотно примениться к местности труда не составило, теперь та же самая стенка надёжно закрывала их от злопамятных «соседей». Им хорошо будет видно прежнюю позицию и эту парочку. Лёха выудил из кармана пачку галет и неспешно хрустя, прислушивался к окружающим звукам. Вроде бы и тихо, но, что-то в этой тишине его явно не устраивало.
– Что-то тут не так.
– Лёха, перед нами кусты и деревья, а ночные птички ни гу-гу.
– А я почём знаю? – хмыкнул тот. – Я горожанин,