она настроена исключительно на поглощение – опция возврата из нее отсутствует по умолчанию.
Поэтому, единожды попав в Сферу, человек, как правило, застревает в ней навсегда. Поначалу ему хорошо – он чувствует себя надежно защищенным, недосягаемым, а все прочее не кажется сколь-нибудь существенным. Но уже очень скоро на горизонте проступает едва заметный контур тоски, постепенно разрастаясь и трансформируясь в сумрачный непроницаемый монолит обреченности. Человек понимает, что это навсегда, и начинает хаотично метаться по периметру Сферы в поисках выхода – от одной ловушки к другой, теряя при этом остатки сил, рассудка, начисто лишаясь самой человеческой сущности. Однако Сфера автономна, супермассивна и лишена изъянов. Почти лишена, потому что способ выбраться из нее все же есть.
Но перед тем, как я расскажу о нем подробнее, вам нужно обо мне кое-что знать. Я убил человека.
…Прозвище «Почтеннейший» приклеилось к нему как-то само собой. Уж очень он любил это слово, постоянно адресуя его совершенно разным людям – от подконвойного «мокрушника» до нашего шефа – районного прокурора, пожалуй, последнего честного и умного прокурора на моей памяти. Да-да, бывали и такие. Бывали…
– Доброе утро, почтеннейшие!
– Утро доброе, Почтеннейший!
С этого шутливо-витиеватого приветствия, как правило, и стартовал наш рабочий день. Мы – это троица юных клерков, получивших место приписки в одной из райпрокуратур города, ставшей нам своеобразной «альма-матер»: я, Саня и Володя. С Сашкой мы дружили еще со студенческих времен, а с Володей познакомились в хрестоматийном месте встреч людей нашей профессии – следственном изоляторе. Какое-то время мы работали порознь, но затем, благодаря ряду судьбоносных случайностей, а также приобретшему форму стихийного бедствия характера общения между мной и моим первым шефом, собрались под одной вечно протекающей казенной крышей. Работали мы много, увлеченно и результативно. Главным образом, это было обусловлено непререкаемым авторитетом прокурора и его исключительными человеческими качествами, хотя, стоит признать, возможность отвесить неофиту теплую ламповую пиздюлину он упускал крайне редко. И вообще, это был самый сплоченный и эффективный коллектив из всех, где мне приходилось работать. Выпадал из него лишь Почтеннейший. Выпадал не часто, но весьма основательно.
Дело в том, что Почтеннейший был алкоголиком. Вопиюще пьющим. Даже по меркам конторы, сотрудники которой всегда умели и любили нарезаться до кондиции покемона по любому более или менее подходящему поводу.
Здесь, видимо, следует уточнить, что срывы Почтеннейшего всегда носили спонтанный характер, и каждый из них продолжался минимум две недели, по истечении которых следовал примерно такой же протяженности период полупринудительного рехаба в ведомственной клинике.
В этот сложный период его типовой «рабочий» день выглядел следующим образом: сначала в служебное помещение проникало тяжелое этаноловое амбре, и лишь за ним внутрь вплывало тело самого Почтеннейшего, будто ведомое кем-то на незримом поводке.