увидел – там была одна чернота. Он подумал о том, что можно, конечно, попытаться пролезть в них, но помня, что он – отец семейства, поступать таким образом не рискнул.
Мой собеседник успел довольно подробно рассказать все это, когда мы, наконец, приблизились к месту падения. Это была довольно крупная воронка, вся трава в радиусе десятка метров вокруг которой выгорела. Безобразное черное пятно на поле – вот и все, что напоминало о свалившемся с неба госте.
Но все ли? По словам Аурелиано, военные и полиция пробыли здесь не очень долго – они погрузили на специальный транспорт сам объект, отобрали сувениры у местных (кто отдал, разумеется), и прочесали поле, причем не очень тщательно… Да здесь в траве наверняка сидит огромное количество обломков, которые наши представители власти по своему всегдашнему ротозейству просто не нашли! Может быть, потом они вернутся, чтобы завершить начатое? Но до этого момента я еще много успею сделать.
Работа на поле заняла практически весь день до захода солнца. Мне было совершенно наплевать на то, что я не спал вторые сутки – это был азарт археолога, первооткрывателя, тем более что находки следовали одна за другой. Разумеется, это были в основном мелкие детали – куски проводов, какие-то оплавленные железные изделия… Но я, как ребенок, радовался каждой найденной вещи.
Вечером, сердечно распрощавшись с сеньором Гарсиа и его семейством, я отправился домой.
Чешское клеймо и палец мумии
Дома я, как заправский археолог, расстелил на полу чистую ткань и начал разбирать свои находки. Собственно говоря, ничего особенного они мне не говорили – да, передо мной был металл, да, некоторое время он подвергался воздействию очень высоких температур, но это я знал и так. Нужно было обратиться к специалистам. К счастью, у меня был хороший друг в Национальном историческом институте, а среди прочих неоспоримых достоинств этой конторы было то, что там имелась прекрасная лаборатория, оснащенная по последнему слову техники. В ней можно было сделать химический, спектральный, радиоуглеродный анализ чего угодно. Так что, на следующий день я отнес другу ящичек со всеми найденными предметами и стал ждать результата.
Его звонок раздался через несколько часов.
– Ганс, ты что, проверяешь наше оборудование? – послышался в трубке раздраженный голос.
– А в чем дело?
– Обломки, которые ты мне притащил – явно куски какого-то разбившегося немецкого самолета. Металл, из которого они сделаны, был выплавлен на заводе Круппа в первой половине 40-х годов. Об этом говорит его структура. Видимо, самолет был сделан в Чехии, потому что на одном из фрагментов ясно видно клеймо чешских оружейных заводов. Его ни с чем не спутаешь, а после 1945 года оно было заменено на другое. Кроме того, бьюсь об заклад, что самолет долгое время лежал в африканской пустыне.
– Почему?
– Ну, палец летчика, он мумифицировался…
– Палец летчика?! – честно говоря, никакого