(в «Магните» – это «Школа Серых братьев», в «Самоцвете» – «Школа Святого Джима») представлены как старинные престижные учебные заведения вроде Итона или Уинчестера. Мальчики постарше или помладше задействованы лишь на второстепенных ролях, главные же персонажи – ученики четвертого класса в возрасте четырнадцати-пятнадцати лет. Такие как Секстон Блейк и Нельсон Ли, которые из года в год, неделя за неделей продолжают фигурировать в этих историях, никогда не взрослея. Изредка в школе появляется новый ученик или возникает какой-нибудь другой малозначительный персонаж, но в целом на протяжении последних двадцати пяти лет состав действующих лиц почти не изменился. Все главные герои – Боб Черри, Том Мерри, Гарри Уортон, Джонни Булл, Билли Бантер и остальная компания – уже учились в «Серых братьях» или «Святом Джиме» задолго до Первой мировой войны и пребывали точно в том же возрасте, что и теперь, с ними происходили в принципе такие же приключения, и разговаривали они почти точно на том же жаргоне. И не только герои, но и вся атмосфера обоих учебных заведений остается неизменной отчасти благодаря очень искусной стилизации. Истории из «Магнита» подписаны неким Фрэнком Ричардсом, в «Самоцвете» – Мартином Клиффордом, однако сага, разворачивающаяся на протяжении тридцати лет, едва ли может быть еженедельным плодом творчества одного и того же автора[13]. А следовательно, писать их требовалось в стиле, который легко поддается подражанию, – чрезвычайно искусственном, многословном, совершенно отличном от всего того, что существует в сегодняшней английской литературе. Вот два отрывка для примера. Первый – из «Магнита»:
Ругается!
– Заткнись, Бантер!
Ругается!
Затыкаться было не в привычках Билли Бантера. Он редко затыкался, хотя его частенько просили это сделать. А в данном ужасном случае толстяк Филин из «Серых братьев» совершенно не был настроен заткнуться. Он и не заткнулся! Он ругался, и ругался, и ругался не переставая.
Но даже эти ругательства не могли в полной мере передать чувства Бантера. Его чувства, в сущности, были непередаваемы.
Их было шестеро, попавших в передрягу! Ругался и сыпал проклятиями только один из шестерых. Но уж этот один, Уильям Джордж Бантер, ругался за всю компанию и даже чуть больше, чем хватило бы на шестерых.
Гарри Уортон и К° сидели на земле группой, они пребывали в недоумении и бесились. Их намылили, скрючили, обобрали, одурачили, надули!
И т. д., и т. д., и т. д.
А вот кусочек из «Самоцвета»:
– Вот черт!
– А-а-й-й-й-й!!
– У-у-у-й-й-й!
– Бррррррр!
Артур Огастус сел, у него кружилась голова. Выхватив из кармана носовой платок, он прижал его к своему разбитому носу. Том Мерри тоже сел, хватая ртом воздух. Они посмотрели друг на друга.
– Чтоб я сдох! Вот так передряга, черт возьми! – пробурчал Артур Огастус. – Меня прям колбасит! Уууххх!