так я и ездил туда-сюда, пробовал садиться на разных платформах, путешествовал в разных направлениях – иногда видел что-то знакомое и понимал, что случайно сел на поезд, на котором уже ездил раньше, – и в результате ни на йоту не продвинулся в своих поисках.
Во время всех этих путешествий никто ни разу не спросил у меня билет. Конечно, я не садился в вагон, если видел кондуктора, как поступал и дома, но когда я оказывался в вагоне, билета никто не спрашивал. Если бы меня остановил кондуктор или полицейский, я бы, возможно, набрался смелости и попросил о помощи, но меня никто не останавливал. Однажды носильщик, похоже, понял, что я потерялся, но когда я не смог ничего внятно объяснить, он дал понять, что не желает, чтобы ему докучали. Мир взрослых был для меня закрыт, поэтому я продолжал пытаться самостоятельно решить свою проблему.
Через какое-то время – может быть, через пару недель – я стал терять надежду. Где-то был мой дом, но отсюда, наверное, туда поезда не ходили. Или возникли какие-то сложности, которые я не в состоянии преодолеть. Все, что я знал о городе за пределами вокзала, – это то, что удалось рассмотреть из окон вагонов отбывающих и прибывающих поездов. Может быть, где-то там был человек, который мог мне помочь, подсказать, как вернуться домой, или просто дать чего-нибудь поесть.
Теперь я уже знал намного лучше красный, вытянувшийся вдоль путей вокзал. Я чувствовал, что он является единственным связующим звеном с местом, откуда я прибыл. А вот массы снующих туда-сюда людей пугали меня. Каждый раз, когда я ходил в какое-нибудь новое незнакомое место, радовался, возвращаясь на большую станцию, где уже хорошо ориентировался, знал, где можно переночевать или найти еду. Конечно, больше всего мне хотелось найти маму, но я уже стал привыкать к жизни на вокзале.
Я заметил ватагу ребятишек, которые всегда держались у конца одной платформы, где по ночам сбивались в кучку, кутаясь в старые одеяла. Похоже, они были такими же, как и я, и идти им было некуда. Но они не прятались под скамейками или в вагонах. Я наблюдал за ними, вероятно, они тоже меня приметили, но не проявили ко мне ни малейшего интереса. Мне не хватало смелости подойти к ним, но природную настороженность заглушили неудачные попытки найти путь домой. Если от взрослых помощи ждать не приходится, может быть, дети помогут? По крайней мере они могут разрешить остаться с ними, возможно, в окружении детей я буду в большей безопасности.
Дети оказались неприветливыми, но и гнать меня не стали, когда я прилег на твердую деревянную скамью неподалеку от них, положив руки под голову. Бегающие без присмотра дети не редкость, и еще один беспризорник в их когорте никого не удивил. Дневное путешествие на поезде измотало меня, но, испытывая некое облегчение, я решил, что до следующего утра никуда не поеду, и тут же крепко уснул, чувствуя себя в большей безопасности рядом с другими детьми.
Однако вскоре я очнулся оттого, что сперва принял за плохой сон. Услышал детские крики:
– Уходи, отпусти меня!
Раздались