Кругом снуют веселые ангелы, амуры трубят и что-то нашептывают улыбающимся женщинам. От картины, несмотря на потускневшие краски, так и пышет радостью бытия.
Попы не любили эту «древнюю икону», держали ее в тени, на стенке алтаря, в котором редко служили, акафистов перед ней не чинили и вообще не рекламировали. Даже больше, когда мы, школяры, заберемся, бывало, посмотреть на веселую картину, то дьячок вытаскивал нас для большей убедительности «за волосья».
Снять или замазать этот владельческий подарок, однако, не решались. Так он и висел, как свидетель благочестия бар, которым было неведомо, что в русских церквах приняты были другие образцы иконописи.
Повести
Зеленая кобылка
За большими окунями
В[24] то лето, 1889 года, мы усердно занимались рыбной ловлей. Только это уж была не забава, как раньше. Ведь мы не маленькие! Каждому шел десятый год, все трое перешли в третье, последнее, отделение заводской школы и стали звать друг друга на «ша»: Петьша, Кольша, Егорша, как работавшие на заводе подростки. Пора было помогать чем-то семье. И вот мы сидели утрами на окуневых местах, вечерами выискивали ершей, в полдень охотились за чебаками. Наши семейные нередко хвалили за это.
– По рыбу в люди не ходим, свой рыболов вырос, – скажет при тебе мать.
Иной раз отец одобрит:
– Хоть мелконька рыбка, а все – ушка! Понятно, что такие разговоры подбадривали нас, но все-таки тут было что-то вроде шутки: говорят, а сами посмеиваются.
Вот бы так наудить, чтобы не смеялись! С полведра бы окуней, да все крупных! Либо ершей-четвертовиков!
– Давай, ребята, сходим на Вершинки, – предложил вечером Петька. – Вот бы половили! Там, сказывают, всегда клев. Сходим завтра?
– Не отпустят, поди, одних-то.
– Это уж так точно, не отпустят, – согласился Петька. – А мы так…
– Отлупят тогда.
– Не отлупят. Мы скажем, будто на Пески пошли либо к Перевозной на целый день, а сами туда…
– Наскочишь на кого на перевозе-то… Мало ли наших на Вершинки бегают. Яшку-то Лесину забыл? – сказал Колюшка.
– А мы трактом.
– Далеко так-то.
– Десять-то верст далеко? Ты маленький, что ли? Не дойдешь?
– Ну-ка, ладно нето, – согласился Колюшка. – Червей надо накопать, а завтра пораньше пойдем. Не проспим?
– У нас Гриньша в утренней смене. Разбудит меня, – успокоил Петька.
Вершинки – это завод на той же речке Горянке, на которой жили и мы. Поселок при заводе был маленький, а пруд гораздо больше нашего, горянского. О рыбалке на этом пруду мы давно думали. Мешало одно – не отпускали. По зимней дороге до Вершинок считалось меньше пяти верст. Летом пешие рабочие ходили через Перевозную гору, от нее переплывали пруд на лодках или пароме и выходили на зимник. Этот путь был немногим больше пяти верст. Но ездить так было нельзя: хлопотливо с перевозом и очень крутой спуск с Перевозной горы. Ездили трактом