за один день?
– Да, за день до слушания дела. Я изложил ему вашу точку зрения на происходящие события. Он думает, что это вряд ли поможет, но любезно согласился выслушать ваши пожелания.
«Ну, это хотя бы что-то», – подумала Салли. Она уже была одержима этим делом. Оно настолько заполнило ее мысли, что она не могла думать о чем-либо другом больше нескольких минут. Поверив словам мистера Эдкока и пытаясь не терять надежду, словно неутомимый золотоискатель, Салли старалась не выказывать недовольства медлительностью своего поверенного, списывая ее на аккуратное отношение к закону и юридические тонкости.
Но долго она терпеть не могла. Ее переполняла ярость. Как можно настолько исказить закон, использовать его для таких грязных дел? Неужели юристы, оформляющие ходатайства и предписания, юристы, готовящиеся к этим слушаниям, не понимают, что делают? Неужели все великолепие и блеск английского правосудия так легко применить во зло?
Салли отказывалась в это верить. Она все еще сомневалась, надеялась, что суд не захочет рассматривать столь нелепое дело, не могла осознать, что это не просто дурной сон. Сейчас она была жертвой, причем настолько уязвимой, что хищник, собиравшийся напасть на нее, большего не мог и пожелать.
Мистер Пэрриш, напротив, был весьма удовлетворен после встречи со своим адвокатом – мистером Гарни.
– Они наняли Коулмена, – сказал адвокат.
– Он хорош?
– Он самый лучший.
– А кто у нас? Разве лучший не у нас? А если нет, то почему?
– Нам не нужен самый лучший. У нас Сандерсон. Он второй адвокат после Коулмена, и его вполне достаточно, ведь дело заранее выигрышное. Коулмену не на что рассчитывать, будь он хоть Демосфеном или Цицероном.
Мистеру Пэрришу показалось, что он где-то слышал эти имена. Он заворчал:
– Надеюсь, вы знаете, что делаете.
– Коулмен тоже знает. Уверен, он проделает отличную работу. Мне не терпится послушать его аргументы. Но ему не выиграть процесс, и он это знает. А я знаю, что он это знает, потому что знаком с его клерком.
– Хорошо, – сказал Пэрриш. – А как все остальное? Финансовая сторона дела?
– Это зависит от того, примет ли суд нашу сторону. А он ее примет. Собственность вашей жены официально – ваша собственность, и не стоит волноваться по этому поводу. Закон все ясно оговаривает.
– Значит, вся ее собственность – моя?
– Не совсем так, – ответил мистер Гарни, чья улетучившаяся совесть оставила после себя некое подобие изощренности. – Скорее, это ваше имущество, которое незаконно присвоила себе ваша жена, и по закону оно будет возвращено под ваше управление.
– Можете формулировать как угодно, – сказал Пэрриш. – Намек понят. Меня интересует одно: если суд примет мою сторону, не только девочка, да благословит ее Бог, но и все деньги и имущество этой женщины перейдут ко мне. Это так?
– Именно так.
– И никаких помех?