носили кресты как украшение. «Во всех женских погребениях встречены типичные вятические украшения …». Золотостеклянные бочкообразные бусы, характерные для кривичей, найдены только в двух случаях. Так вятическая крестьянская стихия торжествовала поблизости от резиденции самого митрополита.
О хозяйстве подмосковных сел в XIII–XIV веках мы можем судить довольно наглядно по археологическим изысканиям последних лет. Основным занятием их жителей в это время являлось земледелие. Значительное развитие получило деревенское ремесло. Так, в курганах у южной окраины Москвы были найдены литейные формы для отливки крестов. Кресты носили и в качестве украшений. Они «были, по всей вероятности, пришиты к головному убору».
Подмосковные крестьяне одевались в шерстяную одежду, обувались в лапти и кожаные башмаки. «Это башмаки 15 сантиметров высотой на тонкой подошве без каблуков с разрезом спереди, доходящим до подъема». Они, по—видимому, являлись изделием деревенского сапожника.
Украшения довольно обильно сопровождают подмосковные погребения. Соседство города дает уже себя чувствовать в появлении ряда ремесленных изделий, сделанных городскими ремесленниками. Таковы, например, два серебряных литых крестика, браслеты, височные кольца, перстни, пряжки и т. д. Изучение подмосковной деревни в ее далеком прошлом только что начато и может пролить новый свет на историю Москвы и ее окрестностей в далеком прошлом.[152]
Раскопки, сделанные под Москвой, показали, как устойчивы были еще в XIV столетии обычаи вятичей, в земле которых возникла Москва.
Конечно, город шел впереди деревни, но не следует и чрезмерно преуменьшать значение деревни, а ведь вятический «мешок» плотно облегал Москву. Вот почему, отнюдь не отрицая связи московской культуры с культурой Владимиро—Суздальской земли, мы все—таки можем говорить о преобладании вятического элемента в первоначальной истории Москвы. Недаром же причудливые сказания о начале Москвы находят себе аналогии в позднейших рязанских сказаниях о Петре Муромском и деве Февронии, а Задонщина – в рязанских сказаниях о Евпатии Коловрате. Сама московская летопись XIV–XV веков с ее некоторой многословностью стоит ближе к черниговским и рязанским памятникам, чем к новгородским летописям с их выразительным, но сухим и лаконичным языком.
БЕЛОКАМЕННЫЙ КРЕМЛЬ
Более или менее ясное представление о топографии Москвы мы в состоянии сделать только со второй половины XIV века. Это время ознаменовано для Москвы быстрым расширением посада, по сравнению с территорией которого площадь Кремля делается все более незначительной. Рост позднейшей территории Китай—города и даже Белого города (территории, входящей теперь в бульварное кольцо) в основном происходил в это время.
При Дмитрии Донском произошло новое расширение Кремля, связанное с сооружением каменных стен. Создание каменного Кремля в Москве было крупным событием для всей северо—восточной