Тима, не так уж он плох. Просто он другой. Он может быть и добрым, и заботливым. Да и мастер хороший был, пока не запил. Видел розу железную у бабушки в вазе? Это он когда-то выковал для меня.
Сын кивнул. Этот цветок ему очень нравился. Он и сам однажды пытался сделать что-то подобное. А Маруся продолжала:
– Не такой уж он и плохой, просто слабый. До брата-то ему, ой, как далеко! А пошла я за него, потому что Егора в ту пору ещё не знала, жизни не знала.
– Не пойму я тебя, матушка, говоришь, что слабый он был, а он тебе вон какой шрам оставил!
– Глупый ты ещё, сын, хоть и большой вырос! – вздохнула Маруся. – Чтобы бабу побить, силы много не надо. А сдержаться да не дать волю рукам – вот тут она, истинная сила-то и проявляется. Это только слабые мужики на своих бабах отыгрываются. Дед твой, Прохор, крутого нрава был мужик, а я не помню ни единого разу, чтоб он матушку ударил. Так и прожили они всю жизнь в мире да в ладу. Ты норовом-то в него пошёл, такой же горячий. А лицом – в родного отца. Да и, слава Богу, что только лицом!
Девицы в это время пропололи до конца свои борозды и шагали обратно, держа в руках вёдра с сорняками.
– Пойду я, – молвил Тимофей, поднимаясь со скамейки.
Он не знал, что ещё сказать. Спокойный голос матери, поведавшей ему о прошлом, немного поубавил его пыл, но не остудил до конца. Хотелось спрятаться куда-нибудь подальше от людей и самому всё обдумать. Парень быстро поднялся на сеновал, плюхнулся спиной на остатки прошлогоднего сена, закинул руки за голову и закрыл глаза, перебирая в памяти картины детства. И в каждой картине рядом с ним был тот, кого он всегда считал отцом. Вот они играют «в лошадки» – отец становится на четвереньки, а Тимка с Никитой поочерёдно садятся ему на спину, изображая всадников, а тятенька катает их по избе. Вот он в своей кузне мастерит им санки, красивые, с витиеватым узором по бокам. А сыновья, затаив дыхание, следят за его движениями. Огненно-красная полоска железа послушно загибается в руках отца, становясь полозом. Как же они гордились своим тятенькой! Ни у кого из соседских ребят таких саней не было. У всех простые, деревянные, а у них – красивые, с кружевными бортами. Они тогда ещё в Нижнеисетском заводе жили и катались там с горки прямо к пруду. Хорошее было время! Беспечное. А сейчас той беспечности и след простыл. Мир разрушился.
Почему так случилось именно с ним? За что? Теперь до скончанья века Тимофею жить с этим. Обидно, что он оказался обманут. Обидно, что всё у него не так, как у других ребят. Сейчас он очень остро ощущал свою неполноценность. У него всё неправильно. Человек, которого он называл тятенькой, вовсе и не отец ему. А спившийся мужик, которого он считал своим дядькой, на самом деле оказался его отцом. И как ему теперь их называть? А матушка? Столько лет его обманывала. Она, конечно, в чём-то права, говоря, что оберегала его. Но ведь от этого не убережёшь! И что ему теперь со всем этим делать? Как жить? Эх, жаль, нет рядом Парамона, его нового приятеля. Тот всё знает о жизни: что правильно и что неправильно, что справедливо, а что нет. И главное – как с этим бороться. Парамон