из них сунул кулак в рыло Свистуну, и он лег под тополь, затих, свернулся калачиком». Наступил миг народного безмолвствия: «Народу стало неинтересно возле смирного Свистуна, и он стал искать новых развлечений».
Не только развлечений ищет народ в смуте. Граждане новой, объявленной суверенной Половецкой республики, с местной валютой «половой», выгоды своей тоже не проморгают. Сцены у возведенного на дороге в Масловку пограничного шлагбаума – только у Алешкина. У него народ выходит на большую дорогу современности – с кистенем…
Такая болезненная вещь, как передел собственности, подана писателем многосторонне: с точки зрения государства и права, здравого смысла, знания души человеческой и национального характера. Любопытно, что тема справедливости в «Судорогах…» не поднимается – не тот почуян передел. Идет показ взбаламученного моря, вздымающегося до девятого вала – безумия? прорыва в неведомую жизнь? В повести вовсю идет чисто «половецкое» (обобщенно говоря) действо – навешивание ярлыков, идет стихийная, с азартом и перехлестом игра – но и с оглядкой на нажитой за прошедший век опыт.
На этой оглядке держится вся интрига. Комичная в своей жизненной правде пружина интриги – фотография, на которой Мишка Артоня снят с фанерным Горбачевым на Калининском проспекте. В деревне поверили – и вправду встречался. «Народ – он глупой! Картинку покажи, и он поползет за тобой». Все же то не глупость. Бывало ведь, и власти с простым человеком братались, если он был нужен на данный период. Но как раз на данный период – нужен ли? Вопрос, вроде бы в повести не затронутый, а витает над ней.
Люди хотят приспособиться к эпохе, наступая при этом на горло собственным жизненным представлениям, нормам и устоям. Зато безошибочно верно угадывают злободневные завихрения. «Вот три кита, без которых нет перестройки: вo-первых, платные туалеты; во-вторых, конкурсы красоты; в-третьих, видеозалы с сексфильмами!» Масловцы на все согласны. Кульминацией торжества реформ в повести (и в жизни?) становится блестяще спародированное торжественное открытие платного туалета в деревне-республике. На перекрестке (знаково!) дорог.
Впрочем, в повести что ни эпизод – то кульминация. Это еще одно особое свойство прозы Алешкина. Вся она состоит из кульминаций, звено к звену.
Сочетание, переплетение и трагикомическое столкновение нового со старым, а особенно с неизжитым до конца вечным и составляют сатирическую идею повести. Поразительно порой удается Алешкину одним взмахом кисти поднять, осветить любой вековой спор, найти ему место в современности, повертеть со всех сторон – и откинуть, забыть как пройденное. Закрыть тему. Бурные страсти в самый миг их кульминации уже отметаются, уходят навсегда. Все только что кипевшее и бурлившее уносится ветром, рисуемые картины смахиваются, как, мимоходом, смахнуло платный туалет половецкий, в воздвижение которого было вложено столько гражданского пыла и нешуточных