если конечно ты разрешишь. Мне так интересно, что рисуют люди не на занятиях. На уроках мы все рисуем одно и то же. Это несколько скучновато. Двадцать работ совершенно идентичных, несмотря на уровень исполнения.
– Есть конечно, можешь сейчас зайти ко мне, я тебе их покажу. У меня целая папка.
– Было бы замечательно!
Когда они были уже в комнате, Эдмон попросил гостя подождать, а сам стал искать в шкафу свои старые работы. Джоэль случайно подошёл к столу и увидел рисунок Элоизы, наполовину прикрытый книгами и тетрадями. Он осторожно немного сдвинул мешавшие предметы и взглянул на эскиз, изображавший обнаженного спящего юношу, лежащего вполоборота на постели из красных роз. «Ничего себе…, – подумал Гордон, – это же…» Единственное, что он не разглядел, – подпись, так как она была внизу и скрыта под уголком тетради.
– Ну, вот и они, – сказал Эдмон, возвращаясь; Джоэль вздрогнул от неожиданности.
– А… спасибо, – принимая из рук папку, ответил тот. – Эдмон, можно нескромный вопрос?
Тот лишь вопросительно посмотрел на него.
– Да… – наконец ответил он.
– Я случайно заметил рисунок на столе… это ведь… ты на нём изображен, ведь так?
– Да, – безо всякого смущения ответил Эдмон, – а что? Плохо нарисовано?
Он вёл себя так, словно ни о чём особенном не говорил, как о самых обыденных вещах.
– Нет, рисунок превосходный… просто…
– …просто это именно та причина, по которой меня и наказывает Милле, – с двусмысленной улыбкой закончил Эдмон.
– Из-за простого рисунка? Но это же такая ерунда! – в сердцах воскликнул Гордон.
– Даже если это рисовала девушка? – лукаво спросил хозяин комнаты.
– Она могла построить фигуру, основываясь на законах анатомии, – парировал Джоэль.
– Даже если это рисовалось с натуры?
На сей раз отбивать удары было нечем.
– Ты шутишь? – удивленно спросил Гордон.
– Нет, я сейчас абсолютно прямолинеен…
Джоэль задумался на мгновение. Если взять во внимание тот факт, что Эдмон не только богат и титулован, да ещё и имеет прекрасные внешние данные, то удивляться в целом было и нечему. В этом плане Джоэль был более демократичен, чем Милле, за что ему нужно отдать должное. Придя к выводу, что Милле зря тиранит Эдмона, он ответил:
– Знаешь, я всё равно считаю, что он неправ.
– Милле?
– Именно он.
– Я не хочу вдаваться в подробности, но он просто боится, что станет свидетелем моего духовного падения…
– Из-за таких рисунков???
– Ну… возможно не только из-за таких рисунков.
Эдмон точно знал, о чём говорил, но Джоэль трактовал это для себя иначе, так как фраза была настолько двусмысленна, а Эдмон постоянно оставлял недомолвки в своих речах. Так что вытягивать смысл из его последней фразы можно было бесконечно.
– Ладно, оставим эту ерунду, – усаживаясь на стул и открывая папку, сказал Джоэль.
Эдмон лишь слегка