к совершенству. Наряду с Леонардом Бернстайном[12] и Карлосом Клайбером[13], Караян был представителем эры великих дирижеров, уходящей, увы, безвозвратно. Среди наших современников есть выдающиеся мастера, да: Зубин Мета[14], Джеймс Ливайн[15], Рикардо Мути[16]. Но можно смело утверждать, что дирижеров класса Караяна на современной сцене нет.
Стремительный, с пронзительным взглядом цвета холодного неба, он мог похвалить, а мог и ударить больно. Соответствовали его жестким критериям считаные единицы. И все же это был великий шанс. И Любовь Казарновская им воспользовалась.
Когда шеф Роберта, господин Холендер, узнал о приглашении к Караяну, он, конечно, посоветовал ехать не раздумывая, но быть психологически готовыми к тому, что в любой момент прослушивания маэстро может поднять руку вверх и щелкнуть пальцами, что будет означать – «довольно!» Выступление может быть прервано таким образом, и на этом прослушивание закончится, – Караян не тратит ни минуты времени на то, что считает бесперспективным. К тому же Караяну было уже восемьдесят лет, предсказать реакцию довольно пожилого человека на выступление незнакомой ему вокалистки было невозможно. «Скорее всего, это закончится ничем», – спокойно заключил свое напутствие господин Холендер.
Вечером 7 марта 1989 года Роберт и Люба приехали в Зальцбург.
Огромный зал. Седовласый Герберт фон Караян, совсем старик, но крепкий, все с тем же сверлящим визави взглядом. У него с оркестром репетиционный перерыв. К нему подходит ассистент, наклоняется.
– Где это сопрано из Советского Союза? – вопрос звучит громко.
– Вот, маэстро, она здесь.
– Хорошо, что вы будете петь?
На европейских прослушиваниях Любовь Казарновская выступала с двумя ариями: Амелии из «Бала-маскарада»[17] и Тоски из одноименной оперы Джакомо Пуччини. И для прослушивания у маэстро Караяна не было сделано ничего специального – эти же две арии. В них Люба раскрывала наиболее полно и свои артистические данные. Ария Амелии, довольно продолжительная, исполненная драматизма и сложная в музыкальном отношении, была выбрана для демонстрации вокальных возможностей: и диапазона, и выносливости голоса. Эти две арии весьма показательны: все сразу «читается».
Люба с прямой спиной спокойно выходит на кажущуюся бескрайней сцену. Яркий свет. Она улыбается, но волнение угадывается. Роберт уже хорошо знает ее. Сердце его бешено колотится. Он с трудом находит подходящее кресло где-то вдалеке от сцены среди почти трех тысяч пустых кресел легендарного зала, в котором проходит знаменитый на весь мир Зальцбургский музыкальный фестиваль. Там, далеко, на большой сцене стоит его невеста, будущая жена. Буквально накануне он сделал ей предложение, и она ответила согласием.
Следуя сдержанному кивку маэстро, как приглашению, Любовь Казарновская начинает петь.
Уверенно, прекрасно, так, так… Но что