равнял всех в сознании Макса. Ему по-прежнему казалось, что он убил водителя, сбившего насмерть его отца.
«Теперь я принадлежу им, я вписался в их мир», – сказал он себе, выпивая залпом первую в своей жизни рюмку водки. Да, нужно напиться, чтобы они признали в нем своего. Своих не судят, только чужих.
Шатаясь, он шел полем в деревню. Над полем змеились струйки дыма костров. Они все еще вели войну с осенью.
В деревне никого не было, только дым костров на опустевших улицах.
– Эй, вы! – опершись о ружье, крикнул Макс пустым окнам. – Я никуда не уеду отсюда! Слышите? Я буду здесь жить!
Занавеска на окнах одного из домов слегка дернулась, и снова все замерло. Тишина и потрескивание горящей в кострах осени. Они явно боялись встретиться с ним в открытую, пока в руках он держал ружье.
– Я теперь такой же, как вы, у меня руки в крови, внутри все выжжено! Так что теперь здесь мое место! – снова закричал Макс в пустоту улицы, уловив движение занавесок в окнах домов. Они слушали его, но молчали в ответ. Трусливое племя! Все, что они могут – это напиться и убить того, кто слабее, и им не важно лошадь или человека.
Макс вдруг понял, что не считает себя убийцей, даже не испытывает чувства вины. Как не испытывал его, когда перестал навещать мать в больнице. Она бросила его на произвол судьбы, он в свое время бросил ее. Они убили его отца, уничтожили его жизнь, он уничтожил одного из них. Отнял отца у кого-то. И сам стал таким же: теперь он убивает и пьет, как и они. Алкоголь всех уравнивает в правах и потерях. Затуманенный мозг не способен раскаяться, в лучшем случае он думает о том, что крутил руль не в ту сторону.
В деревне по-прежнему было тихо, никто не осмелился ему возразить.
– Молчите? Значит, согласны. Значит, договорились, – удовлетворенно отметил Макс и, держа ружье перед собой наперевес, побрел обратно в поле.
Его круг окончательно замкнулся, утратив всякую надежду когда-либо превратиться в спираль.
Вадим больше не видел Алику с той ночи. Она звонила ему в «Автослейд», просила о встрече. Но Вадим не мог прийти: слишком много накопилось ошибок в отчетах о продажах автомобилей, и начальник сделал ему уже второе замечание, по виду он был очень недоволен его работой. Вадим так до конца и не понял, спасал ли он Макса в тот день или боролся за свое предназначение, которое, по словам Художника, должно превратиться в дым. Так или иначе, но он не решился уйти с работы. Страх увольнения и потери только что обретенного мира, где все по-другому, оказался сильнее клеверных снов, которые могли и подождать несколько дней. Но страсть не умеет ждать, так же как и страдание.
Когда Вадим наконец вырвался к Алике на один вечер, его ждала лишь короткая записка в дверях: «Они нашли его картину в горах. Помнишь, я говорила тебе о выборе? К несчастью, свой я сделала семь лет назад. Я уезжаю увидеть его последний рассвет».
Алика не обещала вернуться, она знала, что никто не в состоянии выполнить подобных обещаний, ведь время всегда ошибается