отрок, люди обрели любовь к ближнему, приняв в сердце веру Христову?
Максим никогда не задавал себе этот вопрос. Крестовые походы. Тотальное истребление индейцев в Южной Америке конкистадорами. Истребление индейцев американцами, когда вырезались нещадно женщины и дети и в живых остался только один абориген из ста. Костры инквизиции и христианизация Руси огнем и мечом, унесшие жизни десятков, а может, сотен миллионов людей. Наполеон, Первая мировая, Вторая мировая. Ватикан, давно использующий веру в Христа как ширму, за которой скрывается настоящая любовь к деньгам и власти и сопутствующие ей грязные деньги от наркотрафика, работорговли, проституции, прокачиваемые через независимый и могущественный банк Ватикана. Где гомосексуализм и педофилия являются тайной лишь для паствы, но абсолютной нормой для слуг господних.
– Пожалуй, нет.
– То-то же, – разочарованно вздохнул Жрец. – Сегодня праздник большой. Ночь бога Купалы. Ляг поспи, а то тяжко тебе ночь дастся.
ГЛАВА 8
НОЧЬ БОГА КУПАЛЫ
Дедята расположил Максима в хоромах при капище, а сам ушел восвояси с видом тяжелобольного человека. Максиму не спалось, и он злился на себя за то, что согласился с предложением Дедяты отдохнуть. Но, поразмыслив, он понял, какое потрясение испытал старец. Человек, смыслом жизни которого было сохранение и укрепление веры предков, узнал, какое страшное будущее ожидает Русь, сколько людей пострадает за веру и, наконец, как пострадает сама вера. Максим лежал на скамье, больше схожей с нарами, уперевшись взглядом в высокие своды кельи Дедяты. И все-таки действие медовухи замедлило тяжкий мыслительный процесс Максима, и он задремал.
Проснулся Максим оттого, что кто-то потрепал его за плечо.
– Спишь так, как будто тысячу лет пешком шел. Примерь-ка одежу, – протянул Максиму Жрец ярко расшитую рубаху.
– Пьер Карден, – весело прокомментировал Смыслов, – а парфюмчика никакого не найдется?
– Глеб, не смеха ради ты здесь. О нашем разговоре знаем только ты и я. Князь спросит о тебе, но только завтра. А соплеменникам ни о чем знать не надо. Пока.
Максим понимающе кивнул головой, переоделся и вышел вслед за Жрецом из капища.
Теплый ночной ветерок ласково щекотал ноздри, донося запах яств и жареного мяса. Чистое небо открывало перед взором россыпь звезд, и воздух казался необыкновенно чистым, вкусным, густым.
«После Москвы это не воздух, а эликсир жизни, – подумал Максим. – В Москве сейчас снег идет», – и сам улыбнулся своей мысли, похожей на размышления русского туриста, отдыхающего на зимних каникулах где-нибудь в Таиланде или на Бали.
– Люди сейчас к капищу придут, требы и жертвы бескровные принесут. Богов славить будут. Ты в стороне стой, так чтобы свет от факелов не освещал тебя. Веди себя незаметно, говори поменьше. А если уж придется, то думай, что говоришь, Пьер Карден, – проинструктировал Дедята, как когда-то на армейских сборах взводный.
Максим и подумать не мог, что в таком компактно обустроенном