С Государева печатного двора к себе домой «про свой домашний обиход» взял Кириллову книгу и «овощного ряду торговый человек Микита Юрьев»[97]. Старец Кириллова монастыря Иосиф Агин купил на Печатном дворе Часослов выхода 21 сентября 1653 г., о чем и сделал своеручную запись, не забыв указать, что платил за книгу 1 рубль 18 алтын 2 деньги и что «телятина», т. е. кожа на переплет, стоила ему еще 7 коп.[98]
Таким образом, записи книжных продаж на громадном, поистине для первой половины XVII в. массовом материале показывают, что печатная московская книга раскупалась достаточно быстро (а книги для обучения и очень быстро) представителями всех социальных слоев и профессий, расходилась по всему государству и даже за его пределами, попадая на самые далекие окраины. Благодаря работе историков и археографов собраны многочисленные свидетельства о распространении грамотности не только в высших и средних слоях общества, но и среди крестьян. А.И.Копанев принимает для крестьянского населения черносошного Севера Руси вслед за А. И. Соболевским и А. И. Роговым цифру в 15 % грамотных[99]. Убедительно доказывая, что собрания книг приходских церквей и некоторых монастырей, создаваемые «миром» на деньги окружающих «волощан» (жителей волости), служили в XVII в. и коллективными библиотеками для них, А.И.Копанев приводит и иные очень важные для раскрытия нашей темы сведения.
Используя данные писцовых книг, автор показывает, как к 1670-1680-м гг. этот процесс почти завершается, печатная книга фактически вытесняет письменную: в 1589–1590 гг., по данным исследователя, при описании 16 церквей Вологодского уезда названы 72 рукописные и ни одной печатной книги, а при переписи в 1676 и 1683 гг. в семи церквях Устюжского уезда зафиксировано 169 печатных и 37 письменных (18 %) книг[100]. Многочисленные записи XVII в. на московских изданиях документально подтверждают, что книги находились во всех краях России. Например, 637 записей XVII в. на 528 экземплярах печатных книг, учтенных в Каталоге Московского университета[101], удостоверяют, что эти книги бытовали в тот или иной период XVII в. в 140 населенных пунктах и 63 монастырях.
Основная часть вышеперечисленной московской печатной продукции, как явствует даже из приведенного материала, в самое ближайшее к выходу время становилась основой современной русской культуры: обучения грамоте, всестороннего религиозного и гражданского воспитания, проповеди, душеполезного чтения; попадала в тысячи библиотек церквей и монастырей, нередко в качестве их и окружающего населения коллективной собственности. Именно эти фонды обслуживали церковные и монастырские школы, были доступны, как правило, всем инокам, светским служителям и работникам монастырей.
Не вызывает сомнения и то, что значительное количество церковных приходских библиотек, особенно на Севере и особенно в случае их создания «миром», т. е. окружающим обществом (всей волостью и более узкой группой), что и позволяет в определенном смысле считать их собственностью коллективной, были хотя бы отчасти доступны прихожанам[102].