быть частью всей этой грязи, и исключил себя из нее. Думаю, такой поступок можно считать проявлением силы духа. Хотя, может быть, это и не так.
Конрад, закончив мысль, поднялся из-за стола и подошел к окну, за которым стоял теплый солнечный вечер. Судя по его внешнему виду, он чувствовал себя лучше. Воспоминания, которые мучали мужчину, вылившись на бумагу, подобно фотоснимку, забрали с собой частичку его прошлого. Не поворачивая головы, он обратился к своему неизвестному собеседнику:
– Человек слаб, приятель. Хилое существо человек. Вот я. Что мне нужно? Вернее, так: чего мне достаточно для счастья? Несколько лет назад я бы сказал, что это присутствие родных и дорогих сердцу людей рядом. Или мир во всем мире. Но сейчас я понимаю, что наличие – не главное. Главное – это отсутствие. Смерти, уродства, внутреннего и внешнего, подлости. Ведь сколько ни лей меда в чан с дерьмом, все равно запах останется. Даже если его удастся перебить, ты постоянно будешь помнить о том, что дерьмо там есть. Значит, его нужно убрать. То, что останется, и есть счастье. Что я сейчас делаю? Вычищаю себя.
Отвернувшись от окна, Конрад некоторое время задумчиво смотрел перед собой, а потом вдруг улыбнулся.
– Ты знаешь, мы ведь ни разу не гуляли с моей женой с тех пор, как я вернулся. Пора исправлять эту ситуацию.
Когда Конрад вышел, я перечитала все, что он успел написать. Литературная ценность, конечно, сомнительная, однако что-то в этом было. В прежние времена с моей помощью создавались произведения несколько иного содержания, но я научилась отличать чушь от стоящей вещи. Это меня научил Хозяин. Его основным критерием оценки была позиция «верю – не верю». Сначала я не могла понять, что так его раздражало в текстах, которые, на мой взгляд, были вполне содержательными и интересными. И только со временем мне стало ясно, что заслужить доверие читателя – самое сложное. А кто является первым и самым строгим читателем? Правильно, сам автор. О каком удовлетворении от написанного может идти речь, если сам себе не веришь? Было похоже, что у Конрада С., как он себя назвал, проблем с этим не было. В первый момент меня это обрадовало. Приятно иметь дело с честным человеком. Но, с другой стороны, это ведь не творчество в чистом виде, а лишь перенесение на бумагу своих воспоминаний, что сильно отличалось от того, чем занимался мой первый владелец – примерно так же, как работа фотографа отличается от работы живописца. Результаты могут быть схожими, но чувства и эмоции, затраченные при этом, совершенно иные. Они не лучше и не хуже, просто отличаются друг от друга. Как топор от скатерти, или чашка кофе – от ботинка. Кто решится утверждать, что первое ценнее второго в метафизическом плане?
Мне хотелось видеть рядом с собой настоящего творца, а не его компиляцию. Конрад же пока был для меня загадкой. Возможно, это только начало – и, освободившись от оков, мешавших двигаться вперед, он сможет посвятить себя настоящей литературе? Я втайне надеялась на это. В моем понимании писатель должен