за чашкой, попутно коснувшись драконьего крыла статуэтки; тезеллит ответил теплой пульсирующей волной. Не подделка.
– Нет, спасибо. Все нормально.
– Возникнут.
Эва пожала плечами. Чтобы это быстрее кончилось, все резкости и обвинения, а также непроизвольные смешки лучше держать при себе. Тем более что все равно ничего уже не изменишь. Кто у него там в рамочке – любимая женщина?… нет, скорее всего, счастливое семейство. Такие всегда сразу заводят образцово-показательную семью. Минуя этап любви.
– Прочтите, – цивил протянул ей ксерокс газетной вырезки. Грязноватый, с кляксой вместо фотографии.
– Спасибо, я не читаю газет.
– И все-таки. Я прошу вас, Ева Николаевна.
Она поставила чашку на стол, взяла листок. Прочла вслух, без выражения:
– «Левая организация «Равенство» протестует против похорон на нашей земле кровавого тирана Николаса Роверты, известного также как Лиловый полковник. «Равенство» возмущено тем фактом, что полковник Роверта не был при жизни выдан властям государства, претерпевшего столько горя во времена его диктаторства. Активисты заявляют о своем намерении пикетировать похоронную церемонию…» Полная чушь, – она сложила листок вдвое. Затем вчетверо. – Насколько я знаю, это «Равенство» – горстка городских сумасшедших. И потом, никакой церемонии не будет. Нечего пикетировать.
Цивил покачал головой:
– Согласен, это мелочи. Но мелочи очень неприятные. Боюсь, вы не сумеете нормально похоронить отца и не будете уверены, что никто не потревожит его прах. А школа? Вы ведь еще не ходили на работу с тех пор, как…
– Вы следите за моими передвижениями?
Он усмехнулся, уронив каплю кофе на желтый галстук. Негромко выругался. И вернулся к усмешке, словно к отложенной телефонной трубке:
– И кто только не следит сейчас за вашими передвижениями, Ева Николаевна!.. Но перейдем ближе к делу. Мое ведомство осознает: в том, что информация просочилась в прессу, есть доля нашей вины. Поэтому и часть ваших проблем мы берем на себя. Полковник Роверта будет похоронен с воинскими почестями, на охраняемой территории кладбища для особого контингента. Не надо морщиться. Если вас не устраивает этот вариант, мы можем организовать скромное погребение инкогнито…
Инкогнито! У нее уже выработалась идиосинкразия на это слово. Микроскопический квадратик между пальцами больше не хотел перегибаться пополам. Эва уронила его под ноги, пусть валяется.
– Нет, почему. Я согласна на воинские почести. Отцу было бы приятно.
Сотрудник покивал и сделал какие-то пометки в бумагах. Потом отпил кофе и вдруг интимно спросил:
– Вздорный был старик, правда?
– Правда, – сухо сказала Эва.
Значит, сегодня уже не нужно мотаться по инстанциям. Она отметила это просто как факт, будто вычеркнула красной пастой несколько пунктов из списка в ежедневнике, не почувствовав ни малейшего облегчения. И чего, интересно, они потребуют взамен?… любопытство теплилось еле-еле,