проблемы под стук собственных каблуков.
В это же примерно время на задворках давно закрытой пивной точки «Чижик-пыжик», к которой избранным маршрутом приближался Лохнесский-Чудовищев, совершил мягкую посадку в лопухи космический корабль инопланетного происхождения. Ввиду некоторых особенностей технического прогресса иного разума он имел разительное сходство с телефонной будкой, верхние стекла каковой были побиты, трубка таксофона срезана, а на двери с наружной стороны кропотливо процарапано неприличное слово. Из аппарата на поверхность нашей планеты ступил космодипломат высшего класса Рицепед Верзибуп. Он был облачен в парадный костюм, подобающий торжественному событию: просторные брезентовые штаны бежевого цвета, непринужденно заправленные в кирзовые сапоги, болоньевую с прорехами на локтях и масляными пятнами повсеместно куртку, из-под которой торчали полы ветхого пиджака, а также в бурую кепку козырьком влево. Внешность Верзибупа заблаговременно была приведена в полное соответствие канонам дипломатического протокола: на подбородке кустилась пегая трехдневная щетина, под левым глазом цвел развод в радужных тонах, на правой руке красовалась приветственная надпись «Не забуду мать родную!», что в переводе на земные языки означало: «Салют братьям по разуму!»
Почтительно покачиваясь на ходу, Рицепед Верзибуп двинулся навстречу Бластеру Кузьмичу. Далее последовала обычная для галактики церемония установления контакта между разумными существами. Изысканным жестом сграбастав писателя за рукав, что символизировало предельную степень доверия к собеседнику, Рицепед провозгласил:
– Уважаемый незнакомец! Я прибыл из иных миров, чтобы передать вам дружеское послание от галактического союза цивилизаций!
Однако в силу языкового барьера его речь прозвучала для уха оцепеневшего фантаста следующим образом:
– Мужик, дай пятьдесят карбованцев до получки, душа горит, спасу нет!
Лохнесский пролепетал неверными губами:
– У меня… н-нет с собой… я кошелек оставил дома… если х-хотите, сейчас сбегаю, принесу…
В переводе на инопланетный его слова означали: «Глубокоуважаемый пришелец! Наша цивилизация не нуждается в вашей дружбе, ибо в обозримом будущем мы не намерены с кем-либо вступать в контакт». Тут опешил и бывалый космодипломат. В его обширной практике не случалось еще добровольного отказа присоединиться ко вселенскому содружеству. Тем не менее, стараясь не терять лица, он задал учтивый вопрос:
– Чем вызвана столь категоричная позиция вашей разумной расы?
Лохнесский же Чудовищев услышал:
– А в морду хошь?
– Что вы, разве можно так?.. – захлопотал он. – Я ведь по-хорошему… со всем уважением… У меня правда ничего нет… Вот только часы… – трясущимися пальцами он потянул застежку браслета нехитрой своей «Электроники».
Слуху потрясенного Рицепеда явилось: «Наше решение окончательно и обсуждению