впереди, успеется навести глянец.
– Нет, не то. Я хотела сказать – уныло.
– Уныло? – Колобов развел руками. – А как должно быть в квартире одинокого, пусть даже временно, мужчины?
Тут он вспомнил внутреннее убранство квартиры Вольфа и устыдился вторично.
– Свинарник, конечно, – пробормотал он. – Пойдем, что ли, на кухню, там как-то уютнее.
– Хотите, я у вас тут подмету? – вдруг предложила Верочка. – И пыль сотру?
– Это зачем? – окончательно смутился Колобов. – Не надо этого!
Потом они сосредоточенно, самоуглубленно пили кофе.
– Вот начитаешься индийской философии, – попытался сострить Колобов, – умная будешь. Серьезная.
– Я не от этого серьезная, – промолвила девушка.
– А от чего?
Верочка молча уткнулась в чашку.
– Еще? – спросил Колобов.
– Нет, спасибо. Много кофе вредно.
– Да, на сердце плохо отзывается. А нам с тобой ой как нужны здоровые сердца.
«Не то фиг твои найвиане меня спасут», – добавил Колобов про себя, собрал чашки и понес их в мойку.
– Вадим, – сказала Верочка. – Давайте я вымою посуду.
– Нетушки. В этом доме привилегия мыть посуду навечно закреплена за мной. Никто так искусно не управляется с посудой, как мы, мужики.
Он покончил с чашками, махнул полотенцем по столу и сел напротив Верочки. Некоторое время они в полной тишине смотрели друг на дружку. «Что же мне с ней теперь-то делать? Самое умное – выпроводить как-нибудь. Дернула же нелегкая за язык. Или тряхнуть стариной, закружить девочке голову?.. Тоже, соблазнитель сыскался, бонвиван немаканный. На себя бы лучше посмотрел, да тошно небось».
– Так что у нас случилось, Верунчик?
– Что случилось? – медленно повторила она, словно с трудом вникая в смысл вопроса. – Ничего не случилось… Спасибо за кофе. Я, наверное, пойду. Уже поздно.
– Поздно?! – возопил Колобов. – Час пополудни!
– Мне в библиотеку.
– Так не работает же библиотека!
– Ну… все равно, я пойду, – Верочка решительно поднялась.
В прихожей она, упорно не выпуская из рук нелепую в сочетании с ней книгу, влезла в туфельки и принялась возиться с замком.
– А он у вас не работает, – сказала девушка с укоризной.
– Да я знаю, – досадливо произнес Колобов. – Как-то все странно…
– Ничего странного, – ясным голосом проговорила Верочка. – Я вас люблю.
Она испытующе посмотрела на Колобова, ожидая, что того ошеломит ее признание. Она не знала, что Колобов уже был подготовлен.
– Веруня, – сказал он ласково. – Ну зачем тебе это?
– А это всегда незачем. И некстати. Может быть, потому что сегодня воскресенье. И греет солнышко.
– Я же старый. Мне скоро тридцать пять. Я живу неправильно. Я ленивый. Я все время курю и говорю пошлости.
– Я знаю.
– Я женат. Моя жена – очень хороший человек.
– Знаю.
– И