Ладно, проехали.
Витька посидел ещё немного и ушёл.
А на следующий день днём в палату вошёл, к моему несказанному удивлению, Жора. Вот уж кого я никак не ожидал тут увидеть. На его широком прыщавом лице застыла эта обычная для него противная лёгкая ухмылочка. Я сразу понял, что он явился вовсе не для того, чтобы поинтересоваться процессом моего выздоровления.
– Ну чё, профессор, поправляешься? – процедил он сквозь зубы, и было непонятно, спрашивает он или констатирует факт.
– Поправляюсь, – с вызовом ответил я, глядя в его физиономию с плохо скрываемой неприязнью.
– Живучий, блин, – протянул Жора, как мне показалось, с некоторой издёвкой.
Он воровато оглянулся, плотно закрыл дверь в палату, подошёл к моей койке и нагнулся. Я ощутил его смрадное дыхание и невольно поморщился.
– Ты, это… если чё такое помнишь, так помалкивай, понял? – произнёс он приглушённым голосом и нервно облизал губы.
– А что я должен помнить? – выговорил я, стараясь не отводить взгляда от его болотных глаз, которые буравили меня в упор. С таким же выражением он смотрел на меня перед тем, как ткнуть электрошокером.
– Коли ничё, так и хер с тобой, живи, – бросил он угрожающе. – Но смотри у меня… не дай бог, чего кому вякнешь. Закопаю. Я тебе сказал!
Он сунул мне под нос кулачище, который был немного меньше моей головы.
Потом он поглядел на меня ещё несколько секунд, как бы оценивая произведённое впечатление, повернулся и вышел.
Я остался лежать с колотящимся сердцем.
Теперь было ясно: там и вправду что-то произошло. Что-то, чему я стал свидетелем. И Жора не хотел, чтобы об этом узнали. Поэтому он и сделал это со мной.
Вечером того же дня пришёл Пётр Арсеньевич.
– Как дела? – поинтересовался он, усаживаясь на табурет рядом со мной.
Я ответил, что чувствую себя уже значительно лучше. Потом коротко рассказал, что приходил Витька, и похоже, несмотря на мою конспирацию, что-то заподозрил. Всё же я помимо воли сболтнул нечто лишнее. А вслед за ним приходил Жора, который угрожал мне.
Психотерапевт слушал, кивая головой. Когда я закончил, он сказал то, что я уже и сам понимал:
– Твой друг Витька всё это выспрашивал не по своей воле. Его Жора заставил. А когда ты невольно дал понять, что знаешь нечто, передал это Жоре. Тот встревожился и пришёл сам. Но ты ж ему не сказал ничего?
– Нет, не сказал. Но он теперь тоже подозревает что-то.
– Несомненно, иначе бы не явился к тебе с угрозами. В общем, нам осталось узнать, что он натворил перед тем. И сообщить куда следует. Готов?
– Готов, но понимаете, Пётр Арсеньевич… – пробормотал я и замялся.
– Боишься его? – понимающе поглядел на меня доктор.
– Ну да, он очень опасный тип, этот Жора… От него можно всего ожидать.
– Это не удивительно… – кивнул Пётр Арсеньевич. – Если он один раз уже пошёл на то, чтобы тебя… – он сделал паузу, чтобы подобрать подходящее выражение, –