время гастрольного периода.
– Мне о вас говорили, – коротко кивнул головой толстенький крепыш, протянул руку, представился: – Кислицкий, – и тут же выбежал из кабинета, ничего больше не спросив и не сказав. Через минуту из динамиков связи грянула музыка, возвещающая о начале парад-пролога, и Александр понял, что директора он больше не дождется: на арене начался последний прогон, в ходе которого будет окончательно сверстана программа предстоящего турне.
Оршанский не долго терзался угрызениями совести. Он выглянул в коридор, убедился, что поблизости никого нет, и спокойно занялся осмотром директорского кабинета. Александр даже не подумал, что делать такие вещи – нехорошо. Просто сработала профессиональная привычка: его работа как раз и заключается в том, чтобы совать нос туда, куда не следует. Конечно, если есть такая возможность. Он даже не знал, что ищет. Да, в общем-то, он ничего и не нашел: никаких личных дел или компрометирующих документов в директорском столе не было. Единственное – это программа будущих гастролей, где против нескольких номеров стояли вопросительные знаки, да список артистов будущей временной труппы с их адресами и номерами мобильных телефонов. Оршанский достал блокнот, выписал в него несколько номеров, двинулся по бесконечно петляющим коридорам на звук оркестра и уже через несколько минут уселся в одно из кресел пустого зрительного зала неподалеку от грозной комиссии инспекторов.
Ничем оригинальным программа не отличалась – обычная солянка из акробатов на подкидных досках, пары канатоходцев с першами, клоунами-эквилибристами, жонглерами, музыкальными гимнастами-эксцентриками и дрессированными собачками. Впрочем, работали артисты довольно профессионально, и даже на привычные номера смотреть было приятно. А вот когда шпрехшталмейстер объявил номер Вольдемара Жозеффи, Александр весь подобрался. Во-первых, он с детства любил всякие фокусы и обожал смотреть выступления иллюзионистов, а во-вторых, вслед за одетым в традиционный смокинг и цилиндр Жозеффи из-за кулис появилась изящная, очень миловидная и фигуристая ассистентка, на которой вполне можно было опробовать «метод аналитического внедрения».
После нескольких виртуозно исполненных фокусов на ловкость рук, униформисты выкатили на середину манежа черный ящик, на котором лежала бензопила, которой, судя по всему, мистер Жозеффи собирался расчленить свою прелестную ассистентку. Однако, помимо ревущего агрегата, было в этом номере и другое новшество. Сам процесс разрезания фокусник решил производить не на арене, а под самым куполом цирка, почти на тридцатиметровой высоте.
И тут, как это с ним часто случается, Александру пришла в голову хулиганская, может быть, не совсем порядочная, но, как впоследствии оказалось, единственно правильная мысль. Он быстро достал из кармана свою записную книжку, перевернул несколько страниц и набрал нужный номер.
Получилось даже лучше, чем он ожидал. В ту самую минуту, когда смолк оркестр, орудие