испортили результат почти уже завершенного часового труда, криво откромсав весьма заметный клок волос у левого виска. Потому что ему, Антону, что-то привиделось, и он начал дергаться, словно психованный.
– Ну что теперь делать? Как это исправить? Я прям не знаю, – Гриша серьезно удручен, но к нему уже вернулись его обычные вычурные манеры. – Придется еще часа два колдовать. И что я скажу следующим клиентам?
– Гришань, извини, – говорит Антон, – мой косяк. И вообще, все не так уж плохо получилось, даже оригинально. Давай оставим так, а в следующий раз поправим. Поеду я, пожалуй, домой. Надо отдохнуть, а то, видишь, уснул, а потом проснулся и дернулся.
– Ладно, – обиженно тянет Гриша. – Посиди еще пять минут. Я хоть чуть-чуть подровняю.
И Антон остается в кресле. Только глаза больше не закрывает и сидит напрягшись, стиснув зубы – сторожит, контролирует свою реальность. Но с реальностью в салоне больше ничего не происходит. И до дома он добирается вполне спокойно, без происшествий. А приехав, падает на кровать и лежит неподвижно, словно если он сам не будет двигаться, то и с ним ничего плохого не случится. Когда взрослая реальность рушится, к нам возвращаются детские страхи и детские привычки.
Долго-долго он лежит так, и в его голове нет ни одной мысли, кроме тоскливого: «Что это со мной? За что это мне?» Кровь стучит в висках и отдается шумом моря в опустевшем резонаторе черепа. И наконец из этого шума рождается некое подобие ответа. Зеркало. Антон вскакивает, словно подброшенный пружиной, и начинает мерить комнату быстрыми шагами. Ему кажется, что это переход от бездействия к хоть какому-то действию, и в какой-то мере это действительно так. Под ритм шагов посетившее его наваждение начинает обретать какую-то разумную структуру. Зеркало. Не просто зеркало, а большое зеркало. Каждый раз, когда он видел эту женщину, он видел ее в большом зеркале. Первый раз – на открытии галереи, в большом старинном зеркале. Второй раз – в достаточно большом зеркале в собственной ванной. Третий раз – в зеркале в парикмахерской, также немаленьком. А с чего все началось? С разговора с профессором! Это чертов итальянец велел ему посетить зал с зеркалами. И особо еще, с нажимом так, намекнул, что именно ему, Антону, это просто необходимо. И при этом взгляд его, если вспомнить, ведь точно такой же, как у женщины, которую он там, в зале увидел. А что он вообще помнит про эту женщину? Темный силуэт, бледное лицо, сходство с картинами Возрождения. Основное – это как раз безумный взгляд. А взгляд-то профессора! Вот вам и гипотеза вырисовывается, ясная, без всякой там мистики и психических отклонений. Профессор – гипнотизер. Во время разговора он загипнотизировал Антона или как-то иначе что-то ему внушил. Такое вполне возможно. Антон читал про подобные, как их там по-научному, суггестивные методики. В обычном разговоре опытный суггестор может легко закодировать человека на выполнение любых действий, вплоть до убийства или самоубийства. А спусковым крючком является какая-нибудь невинная