которая хоть с ним и общалась мало, но зато влюбилась в хорошего парня, отвечавшего ей взаимностью; старался избегать Мэггона и Элару, чтобы они не начали расспрашивать его ни о чём. Жизнь в Валинкаре текла, но как-то мимо Феронда. Ему казалось, что он остался там, в том далёком утерянном времени, когда он не был знаком с Эйдисом. Мужчина не винил друида. Ему было даже немного легче, когда он за ужином обводил взглядом собравшихся в зале и видел их довольные счастливые лица. Всё-таки они с Лайгоном спасли Валинкар, хоть брат и не ведал этого.
Все позабыли про Лайгона, полагая, что он канул в небытие. Его имя не произносили, хотя никаких официальных запретов или предрассудков не было. Только Феронд помнил брата. Слишком хорошо помнил. В его памяти сохранилось всё хорошее, что с ними было, всё плохое, что успело приключиться и даже всё то, чего, к счастью, не было, но могло бы быть. Он помнил Лайгона красивым и опрятным, а также легко мог воскресить в памяти его, каким он вернулся из мира людей — нестриженным и настолько погрязшем в магии и стремлении к власти, что даже не сбривающим столь ненавистные ему усы и бороду. Но зрительная память не очень мучила Феронда. Зато в ушах до сих пор стояли все злые слова, сказанные братом. Злые, но правдивые и вполне заслуженные на тот момент.
Почему-то, глядя в бескрайнее ночное небо, становилось легче. Не так тоскливо и пакостно на душе, как днём. Здесь можно было сидеть и думать о том, что среди стольких звёзд и планет наверняка есть мир, в котором Лайгону хорошо. И очень нравилось надеяться, что он действительно однажды решится прийти в Валинкар за помощью, как предсказывал Эйдис. Но Феронд давно уже не верил в это. Прошло столько лет после визита Тёмного Эльфа и после последнего посещения друида… и после последнего появления загадочного запаха свежести и багульника. Мужчине казалось, что про него забыли все. Просто в один миг он перестал быть кому-то нужен или интересен, и потому все разом забыли о его существовании. Он не винил их и, когда задумывался над этим, приходил к выводу, что так правильно и даже лучше для него самого. Феронд привык к жизни отверженного уже очень давно, практически позабыв, что может жить по-другому и даже заслуживает жить по-другому.
Лайгон оказался выброшенным из портала на мягкую траву неподалёку от озера. Он легко устоял на ногах и порадовался тому, как хорошо получилось, что он попал не во дворец. В следующую секунду пришло удивление. Настраиваясь на Феронда, маг ожидал попасть к нему, полагая, что застанет его где-нибудь в кругу друзей или в толпе народа. Даже в портал заходил с накинутым на голову капюшоном, чтобы не быть сразу замеченным. Но вместо этого оказался в поле, да ещё ночью, да ещё и в одиночестве. Сердце тревожно и болезненно сжалось. Он почему-то подумал, что Феронд мог умереть, а пепел его могли развеять по этому самому полю, отчего портал и выбросил мага именно сюда. Эта мысль оказалась страшней, чем Лайгон мог себе представить. Оказалось, он любит брата и боится узнать, что тот мёртв. Это было неприятным открытием для мага. Он постарался