на годы в границах своего (приватизированного) жилья = прямая противоположность бомжам! Но это – только на первый взгляд. В настоящее время в контексте социопатов категория «квартира» – весьма ёмкое понятие. Так, прежде всего это «недвижимость», сомнамбулическая жажда обладания которой сопровождается насилием и кровосмешением – блудом (от английского – blood). Охваченные жаждой обладания «недвижимостью», они в эту жажду обладания имплицитно включают и половое обладание. Чаще всего это отцы. Но, бывает, что и дети. Если ко времени, когда эта книга будет опубликована, еще сохранятся порносайты инцеста, то сказанное будет хорошо проиллюстрировано. Забегая вперед, мы приведем пример, когда родная мать, в возрасте 66 лет, взяв опеку над больным шизофренией 36-летним сыном (мать – профессор математики, на пенсии; сын до болезни успел стать кандидатом математических наук и поработать на кафедре, заведующей которой была его мать), вступила с ним в половые отношения, угрожая выгнать на улицу, а вскоре стала приводить в дом своих подружек, которые насиловали молодого мужчину по очереди. Районный психиатр, когда он сообщил ему о половом насилии над ним, согласовал с матерью его длительную госпитализацию в психиатрическую больницу. Старший брат больного, боялся поверить ему о действиях с ним матери и ее подружек (таких же старушек, как и она, ученых-пенсионерок), ибо с семьей жил в квартире, которую успела приватизировать мать. По словам одной молодой женщины (см. параграф с документированным казусом), отец, принуждая ее к половой связи с ним, внушал ей, что она – «такая же блядь, как ее мать!», которая недавно умерла, якобы страдая раком.
Узники квартир имплицитны жертвы насилия в поисках убежища. Здесь мы (возможно, ассоциативно) укажем на Квазимодо, который, забрасывая камнями беснующуюся внизу толпу, повторял: «Убежища, убежища!». Он спасал Эсмиральду. Добровольно заключившие себя в квартиры, находят в них убежище от витающего в атмосфере нашего общества насилия. Но, повторяем, «квартира» – емкая категория. В небольшом подмосковном поселке есть общежитие (некогда жилой дом, целиком приватизированный кем-то, прекратившим его в общежитие: аннулировал квартиры, сделал комнаты по 9—14 кв. метров на семью, на три семьи один туалет с ванной и одна кухня. В некоторых квартирах находятся их узники, которые не покидают дом годами, в страхе потерять жилье. Все они насильно втянуты в проституцию и торговлю наркотиками. В настоящее время местом заточения являются и дачи с 6 сотками. И не только для униженных и обворованных на законных основаниях, но и богатыми людьми. Поселки под Москвой и Санкт-Петербургом и некогда заброшенные деревни, стремительно покрываются красивыми, вполне европейскими виллами, с бассейнами, подземным гаражом, и полной автономией от электрических, газовых, телефонных компаний, не то, что от ЖКХ! Там находят убежище на годы лица, порвавшие с бизнесом. Дома строятся вдоль леса, на краю пруда. А через 20—30 метров от окружающих «убежище» высоких бетонных заборов, если в лесу – то огромные свалки,