сердце зародился маленький отросток нежности, и этот самый отросток дал себя знать в тот момент, когда навстречу Марфе Егоровне ринулся Андрей, а за ним следом Никита Федорович. Александр коротко поздоровался с нелюбимым братом, зато отца принял в свои крепкие объятия, его сердце разрывалось от радости, ловя ртом воздух, он с перерывами поведал о своем сватовстве, но князь настолько устал с дороги, что приказал для начала попариться с сыновьями в бане, а уж потом все поподробнее обсудить: что да как.
Никита Федорович с блаженной улыбкой бил себя березовым веником, полной грудью вдыхая горячий пар, исходивший от раскаленных камней, на которые то и дело капал воду Александр. Молодой человек живо рассказал о своем пребывании в доме Глеба Михайловича, о неожиданной встречи с его дочерью Анастасией, в чью красоту влюбился в безпамятстве. Князь облокотился на край скамьи и прикрыл глаза, однако боковым зрением следил за старшим Андреем, понуро сидящем чуть поотдаль. В его сердце не было жалости к сыну, напротив, он подумывал, что Андрей слишком легко отделался, нужно было бы ему еще в роще снять голову, да вспомнил о жене своей, которая не переживет смерть своего любимца.
Александр хохнул и закончил рассказ с единственным вопросом:
– Отец, так ты согласен посвататься к Глебу Михайловичу? Я недавно говорил с матушкой об этом, да она воспретила делать что-либо без твоего ведома.
– Этот… Глеб Михайлович, – спросил Никита Федорович, открыв глаза, – смог выкупить землицы аль все еще в мелких дворянах ходит?
– Да выкупил уж как месяца четыре, дом себе выстроил двухярусный с большим крыльцом да челядью обзавелся.
– А, ишь какой Михайлович этот. А дщерь ее правда ли настолько хороша, как о том поговаривают?
Глаза Александра вспыхнули ярким огнем, о своей любимой, ненаглядной Настасьи он мог говорить денно и нощно:
– Да еще краше. Лицо ее настолько красою лепа, что словами не передать да пером не описать. А волосы большие русые, трубами до самой земли спускаются, а кожей бела точно снег, губами червлена, бровями союзна. Покуда не женюсь на ней, не отстату от тебя, а ежели воспротивишься о сватовстве, так руки на себя наложу, вот.
– Вона как. Ин ладно, чрез день отправлюсь с Марфой поглядеть на сию отроковицу да с Глебом Михайловичем потолкуем. Завтра пойдем все вместе к заутренней в храм, помолимся о судьбе нашей, о грехах покаимся.
Андрей слушал их разговор все это время полузакрытыми глазами, словно не было до них никакого дела, но в душе его все кипело, все было преисполнено ненавистью и ревностью. Чувствуя себя чужим среди своих, юноша глубоко вздыхал, из последних сил сдерживая слезы, что невыплаканными каплями душили его. В голове вился один и тот же вопрос: как братец мог так вот запросто уговорить отца о своих намерениях, почему Никита Федорович ни секунды не противился против воли его, почто любил он младшего более старшего, в чем его, Андрея, вина пред