Учитель биологии. Мурадис Салимханов

целовать, – а ты нет. Враг, который борется до последнего, всегда вызывает уважение, проси сегодня что хочешь, кроме свободы, конечно.

      – Кроме свободы?

      – Да.

      – Я бы хотел в камеру, где есть другие люди. Я давно не видел людей. Хочется с кем-то поговорить.

      – Поговорить?

      – Да. В этой тюрьме нет даже мышей и крыс, словно они убежали от царящего здесь ужаса.

      – Крыс, говоришь? А я и не обращал внимания, хотя в других тюрьмах их много. Ладно, мне надо ехать, коллектив поздравляет сегодня. – И майор, подняв трубку внутренней связи, сказал кому-то: – Переведите Абубакарова в одиннадцатую камеру. К этому, как его – Шамхалов, кажется? Да, к новичку. – И, положив трубку бросил: – Ну что же, отдыхай сегодня. Общайся. Конвой!

* * *

      Камера, куда перевели учителя, была на другом этаже, в полуподвале, куда из-под потолка, словно из амбразуры дота, просачивался свет. Учителю она показалась люксом. Охранник молча показал ему на кровать у стены, зачем-то заглянув под подушку спавшего другого арестанта, ушел громко, лязгнув дверью. Когда шаги уходившего охранника растаяли в глубине коридора, лежавший до сих пор неподвижно арестант повернулся и неожиданно спросил:

      – Кто по нации?

      – Авар, – ответил учитель.

      – Я тоже, – ответил тот и, тут же перейдя на аварский, спросил: – давно здесь?

      – Наверно, неделю или больше, точно не помню, здесь время идет очень долго. А ты?

      – Я тут второй день, привезли в воскресенье после обеда.

      – Тебе повезло.

      – Почему?

      – Выходной потому что, и сегодня день рожденья у главного костолома. Я желаю тебе крепости духа и уйти поскорее отсюда.

      – Уйти куда? Меня вряд ли отпустят. Меня приняли, когда я затарился в городе продуктами и шел в лес. Я бы отмазался, но у меня был ствол и блокнот с записями, выбросить не успел, и вот я здесь.