Он словно во сне проковылял до дверей камеры и упал, не в силах идти. «Вставай, тварь», – потребовал охранник и ткнул дубинкой в зад, он закричал от дикой боли, но продолжал лежать. «Вот сука, – произнес тот же охранник, – придется его тащить». Когда охранник приволок его в комнату допросов, учитель уже немного пришел в себя и теперь, стоя посреди комнаты, молча глядел в пол, собираясь с мыслями.
– Можно я буду стоять? – попросил он. Однако его никто не услышал.
– Ну что, интеллигент, продолжим, – сказал майор, – помогите-ка ему сесть!
Двое охранников буквально впихнули его в кресло, пристегнув ремнями ноги, руки и туловище, он обреченно оглядел комнату и только сейчас понял, что те предметы, которые он принял за спортивные тренажеры – не что иное, как какие-то инструменты для пыток, то ли привезенные откуда-то, то ли собранные здесь, на месте, по чертежам неизвестного маньяка.
– Итак, спрашиваю – отвечаешь. Понял?
– Да.
Майор вальяжно расположился в своем кресле, достал из папки два листа бумаги и стал читать вслух: «Довожу до вашего сведения, что учитель Кулабской средней школы Мазгар Абубакаров ведет пропаганду чуждого нам образа жизни, в частности, во время пятничного намаза призывал к примирению с той частью сельчан, которые проповедуют искаженный ислам, призывал понять их, не придираться к их внешнему виду и словам, а попытаться наладить диалог, который позволил бы избежать противостояния и не прибегать к помощи правоохранителей для разрешения религиозных споров, тра-та-та, тра-та-та, и подпись – имам Кулабской мечети Самедов М.».
– Признаешь, что призывал легализовать чуждые антинародные идеи?
– Нет.
– Как нет? Вот же уважаемый человек, целый имам мечети пишет, что ты призывал примириться с бандитами?
– Я это говорил не в мечети, а возле нее, когда шел в школу, у меня были уроки по расписанию, и я не мог присутствовать на коллективной молитве на рузмане. Дело в том, что сотрудники милиции вместе с имамом стояли и наблюдали, как подрывают дом Нурмагомеда, который исчез из села года три назад, на улице была кое-какая мебель, скарб, который успела вынести жена Нурмагомеда и трое его детей. Шел небольшой дождь, а дети сидели на старом диване и от шока даже не пытались укрыться от дождя, мимо шли сельчане на пятничную молитву, видели все это, и я думаю, они тоже осуждали такие действия, но боялись высказаться.
– А ты самый смелый?
– Нет, я всегда уважал старого имама, и мне было жалко этих детей, старшая ходит школу, и я знаю, с каким трудом они выживают. Их девочка зимой перестала ходить в школу, потому что одноклассники смеялись над ней, так как ее пальто было переделано из старой ватной куртки матери, а когда она перестала ходить в школу, то обвинили семью в экстремизме. Никогда не думал, что имам может написать донос, – с горечью добавил он.
– Так вот как ты заговорил? А ты не жалеешь сотрудников милиции, которых убил Нурмагомед, их семьи?
– Мне