и лишь ветер Нави отвечал ей.
Песнь старухи проникала все дальше в глубины, и тьма сгущалась вокруг. Крада, на которой все сильнее горит пламя, два медведя близ нее, два волка – поодаль, не двигаясь с места, перемещались все глубже. Деревья вокруг сперва стали выше и толще, потом сменились разветвленной сетью корней. С каждым вдохом воздух холодел. Вместо травы под ногами уже поблескивал серый пепел. Вот-вот засияет вдали Огненная река – будто цепь костров, выложенных у небокрая.
Лютава первой различила багряное мерцание во тьме. Но это не была Огненная река. Два костра горели в глазах существа, похожего на грозовую тучу, что легла отдохнуть на землю. С замиранием сердца она различила очертания морды, торчком стоящих острых ушей, мощный загривок, спину…
– Пора уходить… – будто далекий раскат грома, прорычал бабкин куд-помощник. – Нет его здесь. Головы нет – и духа нет.
– Где же он? – спросила медведица Темяна.
– Где голова, там и дух…
Темяна остановилась, потом застучала в бубен по-иному и двинулась вокруг крады в другую сторону. Постепенно делалось светлее…
Крада прогорела и обрушилась кучей головешек. Над поляной висел удушливый смрад – запах смерти…
Лишь еще через день Далянка вновь решилась отправиться к ручью – и то попросила старшего брата Рудоню проводить ее до мостика. Лютава как раз закончила, сидя на завалинке у избы, расчесывать и переплетать косу, когда услышала зовущий голос. Перевязав косу, Лютава повесила гребень на пояс и пустилась бегом по тропке.
Далянка ждала ее на том берегу. Привычно перебежав мостик, придерживаясь за ветки толстой ивы над водой, Лютава обняла ее.
– Нашли что-нибудь? – сразу спросила Далянка.
По всей волости много говорили о мертвеце, толковали о злых навях, откусивших ему голову.
– Не откликается, – Лютава покачала головой. – Бабка звала – не пришел. Видать, где голова, там и дух. А головы нигде нет.
– Говорят… – Далянка смутилась. – Говорят, что это вы… ну, бойники… Хотели, дескать, Замилю обидеть…
– Это она сама и говорит?
– Ее люди говорят. К нам вчера Галица приходила. Пироги принесла. У Замили пироги пекли, она про матушку вспомнила: сейчас же ни у кого больше нет пирогов. У нас и правда мука вышла…
– И как пироги?
– Хороши. У Новици рука легкая на квашню.
Солнце уже заливало вершины берез, но внизу была прохладная, приятная полутьма. Пройдя через рощу и покинутую пять лет назад лядину Переломичей, девушки вышли к берегу Угры. Из-за кустов доносился заунывный голос пастушьего рожка – судя по тому, как он то заводил песню, то умолкал и начинал снова то же самое, это старший пастушонок обучал младшего.
На полянке росла старая береза с искривленным стволом, на который можно было сесть, как на скамью. Это было их любимое место, на котором они встречались, сколько себя помнили. Далянка устроилась на березе, будто русалка, которая