однажды уже занимали Афины, но затем потерпели поражение в битве у острова Саламин. Правда, сами они утверждали, что одержали победу.
После смерти воинственного царя Дария I в Персии правил Ксеркс. Он организовал второй поход против греков, объявив войску: я не успокоюсь до тех пор, пока не предам Афины огню. Я должен покарать виновных.
В чем, по мнению Ксеркса, были виновны греки? Да в том, что посмели не покориться Персидской державе. Что ж, предать огню Афины Ксерксу удалось. А вот победить греков – нет.
Греческие города-государства – полисы – были разрозненны и до битвы в Фермопильском ущелье не могли объединиться в борьбе против персов.
За 7-10 лет до Фермопил бежавший ранее к персам Демарат попытался тайно предупредить Леонида, что персы готовят войну. Прислал так называемую восковую дощечку, то есть деревянную, покрытую воском, с нацарапанным на нем текстом. Считается, что жена Леонида Горго догадалась соскоблить верхний слой воска, под которым обнаружилось настоящее, секретное сообщение, вырезанное непосредственно на деревянной поверхности. Из этого полумифологического рассказа, весьма характерного для древних греков, мы узнаем важные вещи: даже в изгнании Демарат остался патриотом Спарты, а также то, что жена царя Леонида Горго отличалась большим умом, наличие которого у женщины, в отличие от афинян, допускали спартанцы.
Вскоре греки точно узнали, что Ксеркс собрал колоссальную армию. Современники писали, что она насчитывает миллионы воинов и выпивает реки на своем пути. Конечно, миллионы – это преувеличение, а маленькие горные речки в жару армия действительно могла обезводить. Воинство Ксеркса было пестрым, собранным со всех земель, завоеванных персами ранее. Солдаты говорили на разных языках и не понимали друг друга. Их гнали вперед специальные люди, вооруженные бичами. Встретиться предстояло двум совершенно разным армиям. Спартиат не мог дрогнуть, потому что боялся позора, персидский воин – потому что боялся надсмотрщика. Мир Востока надвинулся на мир ранней европейской цивилизации.
Греки начали совещаться. В конце концов было решено помочь средней Греции, к которой с севера, с уже завоеванных территорий, приближались персы. Но по-настоящему бороться за Афины, бывшие их главным соперником, спартиаты не хотели. Они были настроены защищать Коринфский перешеек, за которым начиналась их родная южная Греция, Пелопоннес.
Спарта отказалась принимать полноценное участие в войне под предлогом того, что шли Олимпийские игры, во время которых воевать не полагалось. Но язык политиков всегда был языком лжи. И уже Плутарх, писавший об этих событиях через два столетия, во II в. до н. э., давал читателям понять, что спартиаты не спешили на помощь афинянам.
К счастью, греческие города-государства в тот момент еще не созрели для войны друг с другом. Это случилось уже после греко-персидских войн, когда началась трагическая Пелопоннесская война 431–404 гг. до н. э.
А пока речь все-таки шла о союзе. Решено было отправить на помощь Афинам