не отзывалась.
Лёха долго, с перерывами звонил.
Потом замолотил по двери:
– Открой, сука! Открой! Открывай, блядь хуева!!
– Я тебе говорю! Открой!
– Открой! Клавка! Не дури!
– Открой! Открывай, ёп твою!
– Клавка! Открой! Слышь!
– Открой! Убью, сука!!
Он отошёл, чтобы разбежаться, но ноги, наткнувшись на ступеньки, подломились. Лёха плюхнулся на ступеньку:
– Ой, бля…
Соседняя дверь приотворилась, в щели мелькнуло лицо и скрылось.
Лёха встал, шатаясь, подбрёл к двери и пнул её ногой:
– Открой, говорю!
– Открой, Клава!
– Открой, говорю!
– Слышь! Открой!
Он пинал дверь, еле сохраняя равновесие.
Потом сел на коврик:
– Открой… слышишь… ну Клав…
– Слышишь… слышишь…
– Клав… открой…
– Клав… ну что ты…
– Клав… Клавка…
– Клав… открой… открой. … открывай, сука!!!
Поднялся, пачкая руки о белёный косяк, отошёл и кинулся на дверь:
– Убью, бля! Убью, сука! Открываааай!!!
Клава открыла часа через полтора. Лёха спал, скорчившись перед дверью. Клава втащила его в тёмный коридор, закрыла дверь и, подхватив под мышки, поволокла в комнату.
– Господи… опять нажрался… господи… Ой, как же… господи… сволочь… сил моих нет…
Стянула с него грязные ботинки, отнесла в коридор. Вернулась, вывалила Лёху из пальто. Зазвенела посыпавшаяся мелочь. Клава обшарила пальто, вытащила несколько скомканных бумажек, во внутреннем кармане нащупала мягкое, упакованное в хрустящий целлофан:
– О, господи… норма… господи…
Она положила норму на стол. Деньги убрала в шкаф под стопку белья.
Лёха пробормотал что-то, заворочался.
Клава сняла с него заляпанные грязью брюки, пиджак, рубашку. Втянула на кровать, перевернула на спину, накрыла одеялом. Подошла к сопящему на кушетке Вовке, поправила выбившуюся простынь. Зевнула, сняла халат и легла рядом с мужем.
Лёха проснулся в шестом часу, встал, шатаясь, добрёл до туалета. Неряшливо помочившись, открыл кран, припал к струе обсохшими губами. Долго пил. Потом сунул под струю голову, фыркнул и, роняя капли, пошёл обратно. Сел на кровать. Потряс головой.
Клава приподнялась:
– Лёш… ты? Слышь, там норма-то… ведь не съел вчера.
– Норма?
– Ага. В кармане была. В пальте. На столе там.
– Чево?
– Норма! Норма! Чево! – зашипела жена. – Норму не съел ведь!
– Как не съел?
– Так! Вон на столе лежит!
Лёха встал, нащупал на столе пакетик:
– Ёп твою… а как же?.. Чего ж я не съел-то?..
– Нажрался, вот и не съел. Жуй давай да ложись! В семь вставать.
Лёха отупело вертел в руках пакетик. Горящий за окном фонарь дробился на складках целлофана.
Лёха сел на кровать, разорвал пакетик, стал жевать норму.
– С кем выжирали-то? – спросила Клава. – С Федькой, што ль? А?
– Не твоё дело… – Худые скулы