снова кивнул и выдавил кислую улыбку, и парочка так и покатилась со смеху. Саул решил не обращать внимания.
Он отпирал ворота, а они продолжали трещать как сороки. Эти двое вечно болтали, хотя Саул предпочел бы, чтоб они занялись своим делом. На сей раз разговор шел о чем-то, что они называли «некромантическим дублированием», и, насколько он понял, хотели построить комнату из зеркал, где царила бы темнота. Странный термин, и Саул старался не прислушиваться к их объяснениям, полагая, что это не имеет ни малейшего отношения к маяку и его жизни.
Здешние люди вовсе не являлись невеждами, но были суеверны, и с учетом того, что море часто забирало человеческие жизни, винить их в этом было сложно. Ну что плохого в том, что человек носит на шее амулет, оберегающий от несчастий, или прочтет короткую молитву, прося Господа сохранить жизни своих любимых? А эти приезжие, вмешивающиеся в чужие дела, пытались якобы постичь суть вещей, старались, по словам Сьюзен, «анализировать и исследовать», и вызывали неприязнь у местных своим равнодушным отношением к человеческим трагедиям, свершившимся и будущим. Но постепенно Саул как-то привык к «Бригаде легковесов», как к этим крысам неба, хищным и крикливым чайкам. Выдавались дни, когда он вдруг ловил себя на том, что почти научился переносить их компанию. «И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь?»[2]
– Генри считает, что маяк самое подходящее место для такой комнаты, – произнесла Сьюзен с таким видом, словно сделала страшно важное открытие. Ее энтузиазм показался вполне серьезным и искренним и одновременно – слишком фривольным и до смешного непродуманным и любительским. Возможно, она верила в эту идею столь же пылко, как новообращенные верят в Христа, – ощущение новизны и особой близости обычно уничтожает все сомнения. Но возможно, эти двое все же больше походили не на новообращенных, а на странствующих проповедников, которые расставляют свои палатки на окраинах небольших городков, вооруженные пылом веры, и больше ничем. Может быть, это были просто шарлатаны. При первой встрече с этими людьми Саулу показалось, что, по словам Генри, они изучают преломление света в тюремных камерах.
– Знакомы с этими теориями? – спросила Сьюзен, когда они начали подниматься вверх по холму.
Шла она налегке, с камерой на ремне через плечо и чемоданчиком в руке. Генри старался не показывать, что запыхался, а потому молчал. Он нес тяжелое оборудование, часть которого разместилась в коробке: микрофоны, наушники, приборы для считывания ультрафиолетовых лучей, коробочки с 8-миллиметровой пленкой, какие-то машины с циферблатами и переключателями и прочие счетчики и приборы.
– Нет, – ответил Саул, скорее из чувства противоречия, поскольку Сьюзен зачастую обращалась с ним как с человеком бескультурным, ошибочно считая его грубоватые манеры признаком невежества, а рабочую одежду – нарядом простолюдина. Кроме того, чем меньше он будет говорить,