время… Будто вечность растворила в себе Ресторан Восточного Вокзала с полуживыми статуями. На самом деле все заняло минут четыре – пять, не больше.
Вот бабка Авдотья решилась на подвиг. Она на цыпочках и медленно, словно больное привидение, стронулась, подкралась к лестнице и, держась за перила, стала подниматься наверх.
Через некоторое время оттуда раздался хрипловатый возглас радости и не вполне литературный текст. Оставляем только литературный:
– Ушла тварррюга! Эй! Лю—у—ди! Дети, Оля, Даша, Толик, отбой! Всё! Размораживаемся: молнии в доме нет.
– Как нет? Где нет?
– Нет, как не было. Сбежала тварь!
Оказывается, шар нашел приоткрытую дверь на южной галерее и покинул дом на пару со сквозняком.
– Свистать всех наверх! – заорал благим матросским матом Михейша. – Стройся!
– Мишка, брателла, где твой пишталет? У меня три штальных пиштона ошталось!
– Стрелять в шар собрался?
– Толька, дурень ты, не вздумай! Разорвет напрочь! По пуле ток пойдет и каюк тебе. И нам всем.
Полетели наверх, сшибая друг друга со ступеней. Огляделись. Проверили соломенные качалки, цветы в кадках. Целые! И шторы целые и стекла. Выперли на воздух. Посмотрели прижженную в середке дверь.
– И как только в такую щелочку проскочила? – удивляется бабушка.
– Сплющилась тарелкой, – предположила Оля—Кузнечик.
– Он мягкий, я видела, – это Оля.
– У—у—у, тварь! – присвистнул Михейша, поднеся палец к краю двери, – горячая подлюка. Еще чуть бы и пожар!
– Тваррр! – радуется Анатолий возможности ругаться, – пожар? Ух ты! А где дым? Где дым?
– Ура!
– Победа!
– Мы выиграли войну… то есть игру, – сказала Ленка, – с кого—то причитается.
– Нам баба Авдоша тортик спечет, – догадалась Оля.
– Я хочу с черемухой, – пожелала Оля—Кузнечик.
– Мяу!
– А вот и наша… кошка, – заметила Ленка.
Кошка Манька выкатила откуда—то из под дивана, распрямилась, взъерошенно выгнула спину и еще раз недовольно мявкнула.
Котенок Шишок взялся неведомо откуда. Взвыл, пахнул гарью, пронесся, опрокинув цветочный горшок, и покатил по ступеням. Обрызгал лестницу навозной жижей.
– Что же он съел такого? – удивляются дети.
– Все самое интересное проспала, дурила! – пропел паяцем Михейша и собрался шутливо пнуть бедное животное женской полонаправленности в мягкие ее, бабьего рода, множественного числа ребра.
Кто—то гладит Маню: «Ма—а—ня, Ма—а—ня—а. Маленькая киса. Ну, и где Маня была? Прошляпила молнию?
Все засмеялись.
– С ее шкуры искры сыплют, – заметил Анатолий.
– Не трогай, ёпом шибанет!
Анатолий отдернул руку.
Опять рассмеялись.
– Бросьте ее мучить, Она и так со страху чуть не обоссалась.
– Михейша,