уважая научный склад ума и неиссякаемое трудолюбие Макара—Фритьоффа – почти академика данного жанра научных изысканий – сотрудничать в таком ключе наотрез отказался.
– Ну и зря, милостивый государь, – журил полковник, – а ваши—то свиньи совершенно обыкновенны и чахлы, словно солдаты после годовой муштры… в азиатчине. Уж я – то точно знаю азиатскую породу. Плюнь на них, травокурящих, и рассыплются.
Обиделся Фритьофф, заподозрив полиектовских свиней в болезнях, которые того и гляди, как вши или тараканы переползут через ограду в его какающий исключительно розами колледж.
– И вы… а чем вы своих кормите, позвольте спросить? Неужто обыкновенной травой и гадостными отрубями? Сплошь ненавижу отруби. Это гниль, позор, научение свиней противоестеству и грязи. Свинюшки, даже не считая деточек, – это само собой должно быть понятным – должны быть розовыми и чистыми всегда. Повторяю по слогам: всег—да! Это в России—матушке так повелось: в грязи, голоде и нищете бедных животных выращивать. Le peuple tromperont par la pratique des barbares sauvages20. А в цивилизации так не делается. Помяните мое слово: пройдет время и даже в России поймут правила обхождения с обижаемыми сегодня домашними животными. А вы посмотрите только на их хвостики: какие они нежные и беззащитные. Дрожат по доверчивости и от любви. Каждому человеку бы по такому хвостику, и, глядишь, не было б в человечестве войн.
Михейша от этакой гениально—пацифистской панацеи нашелся не сразу.
– Зато ваши – словно кокотки на конголезском параде, – затянув с ответом, съязвил Михейша, хотя не имел возрастного права на такой сомнительного качества комплимент. – А кормим мы, как и все нормальные… то есть как другие люди. И причем на летнем коллективном выгуле, а не дома. Свинюшкам, пребывая только дома, скучно. Мы за это платим, а людям от этого хорошо. У нас деньги есть, а у кого—то не хватает. Простите, месье Макар. Это их выбор – дедули и бабушки. А Ваше предпочтительное право – поступать так, как Вам заблагорассудится. Вы же их по—другому любите, нежели неаристократы… И во Франциях мои не бывали. Только в Англиях… Это, правда, островки, но—таки настоящее государство. У них и флот свой…
– Это верно. Настоящих аристократов теперь не водится… – перебил Михейшин предвыборный, английский спич Макар Дементьевич Фритьофф (он—то француз!), – ну разве что, все—таки исключая ваших батюшку с матушкой. Хоть они и не дворяне… Ну, и дедов ваших, включая Авдотью Никифоровну. Хотя, от аристократов, пожалуй, у вас только бабка, если я правильно запомнил вашу родословную, и поелику теперь имею право рассуждать. А остальные – папан и маман ваши – просто благородные и грамотные… простите, весьма грамотные, замечательные и забавнейшие – в смысле, извиняюсь еще раз, интересные – люди. Федот – дед ваш – тоже пригож. Умнющий человек. Деятель, как сейчас говорят. Меценат в некотором смысле. Хоть