у нас Мольера? Как обидно за публику, за это студенчество, которое рвется в театр, а ему вместо хлеба дают камень!..
Спектакль кончен. Надежда Васильевна выходит из ложи. Хованский ждет ее у лестницы, уже в шинели.
– Не позволите ли вы мне проводить вас, уважаемая Надежда Васильевна? – спрашивает Муратов.
Она краснеет. Она растерялась. Хованский подходит, бледный от злобы.
– Надежда Васильевна… Я вас жду, – тихо, но значительно говорит он…
– А!.. – коротко срывается у Муратова. – Прошу извинения…
Как долго помнила Надежда Васильевна это выразительное «А!..» Она смущена, взволнована. Ей жаль Муратова.
– Он хочет вас купить, – резко, неожиданно для самого себя говорит Хованский, когда захлопнулась за ними дверца кареты.
– Что?.. Что такое?
– Я говорю, что Муратов хочет вас купить. Он так богат…
– Боже мой!.. Но разве я крепостная, чтоб меня можно было купить?..
Даже губы ее дрожат от обиды.
– Он вам не нравится?.. Он имеет большой успех.
– Мне никто не нравится! – гневно срывается у нее.
– Даже я? – вкрадчиво спрашивает он и обнимает ее.
Но она отворачивается. В сердце жгучая боль. Она так гордилась уважением своего единственного «друга»…
– О чем вы плачете? – удивляется Хованский.
– Это пройдет… простите… Не говорите мне только ничего о Муратове.
Карета останавливается.
– Что это такое? – спрашивает она, не узнавая местности. – Где мы?..
– Я прошу вас ко мне, на чашку чая…
– Нет… нет… ради Бога!.. Прикажите ехать домой…
Но за стеклом уже стоит высокая фигура лакея.
– Выходите, – стиснув зубы, говорит Хованский, когда дверца отперта. И он выскакивает из экипажа.
Боясь скандала, боясь насмешки лакея, поборов свою дрожь и возмущение, она покорно выходит. Опираясь на руку Хованского, она поднимается по освещенной лестнице в его кабинет;
Нет… Чего ей бояться?.. Князь Хованский не может быть низким, развратным, ничтожным. Он не оскорбит ее. Не будет играть ее чувством.
Всюду ковры, коллекция дорогих трубок и драгоценного оружия, неподдельная красного дерева мебель empire. Удушливо пахнет табаком и духами.
– Садитесь… вы моя гостья, – говорит он и звонит в колокольчик.
– Подайте чаю, вина, фрукты, конфеты…
Она прихлебывает чай из тонкой прозрачной чашечки. Но от вина отказывается. Хованский пьет, и лицо его краснеет. Вдруг он встает и запирает дверь на ключ.
Когда он подходит к Надежде Васильевне, она видит его тупой, воспаленный взгляд. Как изменилось его лицо!.. Ей страшно.
Она невольно встает. Но он грубо хватает ее в объятия.
– Оставьте… Пустите… или я закричу! – гневно говорит она.
– Не надо ломаться, – сквозь зубы отвечает он. – Если я вам нравлюсь, зачем вы меня мучите?
– Но я не хочу этого… Я ничего не хочу! – с отчаянием