оставлять Татьяну без прикрытия. И вообще, нельзя группу распылять. Чутье подсказывало, что им нужно держаться вместе.
Пахомов направился в баню, внимательно глядя себе под ноги. Мало ли, вдруг следы крови обнаружит или даже окровавленный нож. Но ничего подозрительного на пути не попалось, и в бане было чисто. Печь холодная, сухие дубовые и можжевеловые венички гроздьями в предбаннике висят, источая крепкий аромат сухих листьев и хвои.
И доски в бане сухие. Воды в котле и в кадушке нет. Как минимум два дня здесь не парились. И не готовились к банному дню.
Он собирался выходить, когда появилась Татьяна. Прижалась к нему в предбаннике, поцеловала в губы, но тут же отстранилась.
– Запах какой!
Она протянула руку, пощупала ближайший к ней можжевеловый веник.
– И комаров почти нет.
– Точно, нет!
– Хвойный запах комаров отгоняет. А если веничек еще и пожечь, их совсем не будет.
– Ну, жечь пока не надо, – сказала Татьяна, опускаясь на лавку в предбаннике. – И так хорошо.
Олег сел рядом, обнял ее, она положила голову ему на плечо.
– Хорошо здесь, уходить не хочется.
– Можно заночевать. И баньку затопить.
– Ну нет! – встрепенулась она.
– Душу неприкаянную боишься или оборотня? – усмехнулся он.
– Ну, с душой бы я поговорила, может, узнала бы что. А насчет оборотня…
– Или психа.
– Или психа, – кивнула Татьяна. – Восемнадцать ударов ножом – зачем такая жестокость?
– Чащин в гостинице ночь провел. Надрался в хлам и спать лег.
– Все-таки на Чащина грешишь?
– Он сказал, что весна еще не закончилась. Сказал, что еще всякое случиться может. Случилось… То ли накаркал, то ли заказал…
– Кого заказал? Бортникова? Зачем?
– А чтобы подозрения от себя отвести. Он же в гостинице ночевал, и это легко подтвердить. Камеры там, все такое…
– Да нет, вряд ли… – качнула головой Знаменова.
– Так я не утверждаю, я предполагаю.
Дверь открылась, в проеме показался Духов:
– А-а, вот вы где!
– Ты или заходи, или дверь закрывай, – сказал Олег.
– Ехать пора. Местные уже загрузились.
– А труп? – поднимаясь, спросила Татьяна.
Спецмашина, которую ждали, так и не появилась. Но следователь Ирошников принял волевое решение: он велел упаковать покойника и поместить его в свой микроавтобус.
Вместе с телом уехали все местные сотрудники. Остались только московские.
– И мы поедем, – сказала Знаменова, глядя вслед уезжающей «Газели».
Группа погрузилась в микроавтобус, Черновицын сел за руль. Духов открыл окно, с затаенной иронией нашептал на свою ладонь и подул на нее.
– Что это значит? – насмешливо спросил Олег.
– Да вот, вопрос здесь оставил. Зачем, спрашивается, вообще сюда приезжали?
– Кому ты вопрос оставил, с того и спрашивай. Жди, когда леший тебе с ладони ответ надует.
– Леший?
– Ну, ты же лешему вопрос оставил.
– Да