Морленд, – с важностью ответил сторож. – Они только вчера прибыли.
Зигварт слегка улыбнулся. Он кивнул головой сторожу и пошел дальше.
Итак, его посетил сам Вильям Морленд, американский миллионер. А он сам так бесцеремонно обошелся с ним вчера! Но что могло побудить этого господина явиться к нему, назвав лишь имя, а не фамилию, и упорно сохраняя инкогнито?
Сперва Зигварт увидел в инциденте только комическую сторону, но потом стал досадовать, находя его глупым. Вот уже год, как он сидит в этой глуши и сердится на судьбу, не дающую ему выйти из тяжелого положения, этот человек, отыскавший его в этой глуши, держит в своих руках тысячи нитей, благодаря которым можно вернуться в мир, в жизнь, – и что же? Зигварт сам выпроводил его за дверь, наговорив кучу грубостей! Он, конечно, уже не вернется.
– Да, это была величайшая глупость, – проговорил сам себе молодой человек, – увы! Не первая и, вероятно, не последняя. Но, в сущности, я прав. Если кто-нибудь посмеет в моем доме поносить мое отечество, то опять будет немедленно выставлен за дверь, будь он хоть десять раз миллионером!
И, упрямо тряхнув головой, он повернул на дорогу в Эберсгофен.
Между тем гости подъехали к крыльцу, где были встречены молодой четой. Их пригласили в гостиную, поболтать до обеда. Вдруг Морленд обратился к своему зятю:
– Был у вас сейчас архитектор Зигварт?
– Да, он был у моего отца. Вы с ним знакомы? Наверно, встречались в Берлине?
– Нет, я видел его вчера в Эберсгофене.
– Ты там останавливался, папа? – спросила Алиса. – Мы были поражены, что ты так внезапно приехал, даже не приказав выслать экипаж прямо на станцию.
– У меня были на это свои причины, – последовал лаконичный ответ.
– Архитектор Зигварт? – переспросил Берндт, – разве он теперь в Эберсгофене? Впрочем, ему нельзя было оставаться в Берлине.
– Нельзя? Почему? – с удивлением спросил Бертольд.
– Может быть, мне следовало бы промолчать, но так как этот Зигварт имеет, по-видимому, отношение к Равенсбергу, то будет, пожалуй, лучше сказать вам всю правду. Подобные типы охотно заводят знакомства со знатными домами, чтобы впоследствии извлечь из этого выгоду. Случилась неприятная история. Вы ведь видели мою новую виллу в Берлине?
– Разумеется! Архитектор Гунтрам создал настоящее произведение искусства.
– Да, я того же мнения, да и весь Берлин также. Но Зигварт заявил претензию на проект виллы как на свою собственность.
– Зигварт? – воскликнул Бертольд. – Но, мне известно, он ученик Гунтрама.
– Совершенно верно! Он уверял, что, закончив этот проект и уезжая в Италию, оставил его среди других чертежей у своего учителя. Надо иметь большую смелость, чтобы, будучи молодым никому неизвестным и ничем себя не зарекомендовавшим человеком, обвинить в подобном выдающегося архитектора. А Зигварт именно это и сделал.
– Это невозможно! – воскликнул Бертольд. – Что же ответил на это Гунтрам?
– Он отнесся