за тем вышла на террасу.
Через широкую дверь посередине на мраморные плиты падала широкая полоса света, остальная же часть террасы была погружена в полумрак. В противоположность душным залам с их ярким светом и суетой здесь царили тишина и пустота. Зинаида и Рейнгард остановились. Внизу расстилался темный сад; из мрака ночи к молодым людям подымался сладкий аромат цветов, как таинственный привет издалека, а над ними сверкали и мерцали на черном небе звезды. Но на этот раз взор молодого человека не стремился в бесконечную даль, а остановился на стройной белой фигуре, прислонившейся к балюстраде; ведь и он видел, как заблестели глаза Зинаиды при известии, дававшем ей возможность надеяться на свидание. Они говорили о посторонних предметах, но голос девушки звучал сдержанно, глухо, а в тоне Эрвальда была какая-то особенная мягкость, вообще несвойственная ему.
– Лорд Марвуд едет с вами в Луксор? – спросил он.
– Отец пригласил его. Я же…
– Вы бы этого не сделали? – договорил он.
– Нет! – твердо сказала Зинаида.
– Боюсь, что он это подозревает, – насмешливо заметил молодой человек. – Но он обладает величайшей настойчивостью. Впрочем, вы можете и меня упрекнуть в том же, но я торжественно заявляю, что неповинен в принятии такого решения; вся ответственность за него ложится на профессора Лейтольда. Я узнал о поездке только вчера вечером.
– Вы буквально оправдываетесь, точно в каком-нибудь преступлении. Почему это?
– Потому что мне тоже очень не хотелось бы оказаться непрошенным гостем. Зоннек и Лейтольд, наверно, будут посещать вас.
– Наверно. Это само собой разумеется, так же как то, что мы будем им рады.
– А мне?
Зинаида молчала.
– А мне? – повторил Рейнгард. – Вы не сказали ни слова, когда я упомянул о нашей поездке. Я даже не знаю… можно ли мне навестить вас.
Девушка и теперь ничего не сказала, но подняла глаза; они ответили, и достаточно ясно.
Эрвальд подошел ближе и нагнулся к ней.
– Зинаида… можно мне прийти к вам?
Услышав свое имя, она слегка вздрогнула, но не остановила Рейнгарда, не бросила гневного взгляда на дерзкого, осмелившегося заговорить с ней в таком тоне; ему прощалась смелость, которая никогда не была бы разрешена Марвуду, и он почувствовал это.
«Счастье, в котором тебе будет завидовать весь Каир», – сказал Рейнгарду Зоннек. Да, это был драгоценный подарок! Красивая, окруженная поклонением девушка, с которой было связано княжеское богатство. И этот подарок мог достаться ему, стоило ему только захотеть!
Рейнгард не был бы мужчиной, если бы эта мысль не опьянила его, если бы его любовь к самостоятельности, его пылкое стремление к свободе устояли перед ней. Фантастические планы будущего отступили далеко назад, он видел перед собой только «прелестную действительность».
– Можно? – спросил он еще раз, но настойчивее, горячее.
– Приходите! – тихо слетело с губ Зинаиды и, как будто повинуясь