последний никогда не скрывал своей антипатии к молодому немцу.
Выбранное место находилось по другую сторону рощи, на опушке. Приготовления были скоро окончены, секунданты отсчитали шаги и зарядили пистолеты; противники заняли места.
– Посмотрите только на этого Эрвальда! – с досадой прошептал полковник Гартлею, – он точно на бал пришел!
– Как бы это не было его последним припадком веселья! – так же тихо ответил Гартлей. – Первый выстрел за Марвудом, а он страшно обозлен.
Рейнгард, действительно, стоял с таким видом, точно поединок его вовсе не касался. Он смотрел беззаботно, как человек, привыкший играть опасностью и любящий эту игру. Казалось, это особенно раздражало лорда. Когда он медленно поднял пистолет и прицелился, по его лицу было видно, что он твердо решил столкнуть с дороги соперника, которого презирал и в то же время боялся.
Полковник подал знак.
Вдруг на некотором расстоянии на землю упал ястреб, очевидно, наметивший себе какую-то добычу; в ту же минуту грянул выстрел, и пуля просвистела у самого плеча Рейнгарда; он остался невредим. Счастье не изменило ему; внезапное появление птицы, теперь уже опять поднявшейся в воздух с трепещущей добычей в когтях, заставило дрогнуть руку его противника, и он промахнулся.
Теперь очередь была за Эрвальдом, и в следующую минуту он выстрелил, но тоже промахнулся; лорд продолжал стоять. Вдруг Марвуд подозвал к себе Гартлея и с очевидным волнением сказал ему что-то; после коротких, тихих и взволнованных переговоров Гартлей направился к Рейнгарду, который стоял с насмешливой улыбкой на губах и разряженным пистолетом в руке.
– Лорд Марвуд просит вас объяснить, что означает этот выстрел, – резко проговорил офицер.
– Что означает? – повторил Рейнгард совершенно непринужденно. – Надеюсь, вы не притянете меня к суду за то, что я плохо стреляю, господа!
– Вы стреляли в воздух! – сказал полковник. – Мы все это видели и просим объяснения.
– К чему? Я принял вызов моего противника и подставил себя под его пулю – остальное никого не касается, кроме меня.
– Полагаю, что касается немножко и лорда Марвуда. Он относится к дуэли серьезно.
– Я это видел, – холодно ответил Рейнгард. – Лорд Марвуд желал попасть, я же желал промахнуться; мы оба по-своему правы.
– Если это великодушие, то я позволю себе заметить вам, что оно оскорбительно. Лорд Марвуд, разумеется, предполагал серьезное отношение с обеих сторон. Я не думаю, чтобы он мог считать себя удовлетворенным.
Рейнгард равнодушно пожал плечами.
– Если мой противник находит нужным вторично обменяться выстрелами, я готов, но буду стрелять точно так же, как и в первый раз.
Гартлей с минуту колебался, не зная, как поступить ввиду такого заявления, потом повернулся и пошел к товарищу.
– Вы – безумец! – тихо сказал Бертрам. – Вы в состоянии сдержать слово! Что, если лорд примет ваше сумасбродное предложение?
– Едва