позвонили в «АмерикаФандс кредит». Моей работой было помогать людям делать переводы на новую кредитную карту с нулевым процентом по годовой процентной ставке на двенадцать месяцев.
– После двенадцати месяцев переменная годовая процентная ставка будет от 15,99 процента до 23,99 процента, в зависимости от вашей кредитоспособности, – объясняла я безликим голосам на другом конце линии. Но моя любимая часть работы вообще не была связана с работой. Это когда клиенты объяснили, почему заводят новую кредитную карту, позволяя тем самым заглянуть в их жизнь. Были счастливые клише:
– Моя дочь только что обручилась. Вот на что пойдет пенсионный фонд!
Были и ужасно грустные.
– Обычно этим занимался мой Герман. Но его уже нет.
Мне не полагалось отклоняться от сценария, но если начальство не стояло над душой, я зондировала глубже («Сколько лет вашей дочери?» или «Когда он скончался?»).
И до меня дошло, что некоторые люди просто хотят поговорить. Быть услышанными. Пусть даже незнакомым человеком. Чужим. А может, чужим особенно.
Я чувствовала себя так, будто занята общественной деятельностью. Или говорила себе это, чтобы как-то оправдать свою низкоквалифицированную работу с минимальной оплатой. Так или иначе, мне это нравилось. Слушать.
До этого я предпринимала некоторые усилия, чтобы стать психологом. Осуществляла жизненный план, который составила в тринадцать лет, когда впервые посмотрела «Принца приливов». Я хотела быть Барбарой Стрейзанд, сидеть в мягком кресле в дорогих бриллиантах и открывать тайны человеческого мозга, а потом совершенно безответственно влюбиться. Все это казалось таким взрослым и гламурным. И хотя, как большинство тринадцатилеток, я уже считала себя взрослой, мне отчаянно хотелось быть еще и гламурной.
Через два года, когда начальство захотело повысить меня, переведя на другой конец колл-центра, где размещали, а не принимали звонки, я решила, что пора вернуться к учебе. Просто не захотела заниматься «чертовым телемаркетингом», как выражалась моя мать. Я хотела, действительно хотела стать психотерапевтом.
Я примчалась на лекцию по гендерным исследованиям за пять минут до начала. Едва успела сесть и вынуть пачку чистых карточек, чтобы заполнить их теориями, которые нужно запомнить к экзамену в следующий вторник. Я прихожу в восторг, как всегда, при мысли о том, что можно вычеркнуть очередной пункт из списка обязанностей. Но прежде, чем успеваю прикоснуться ручкой к бумаге, мой мобильник жужжит.
Это моя лучшая подруга Кейли, учитель начальной школы, которая, строго говоря, не должна пользоваться мобильником в часы занятий, пока дети все еще в классе. Но Кайли все пофиг. Уверена, что, когда она умрет, на ее надгробии напишут: «Мне всё пофиг».
Я отключаю звук в телефоне и перенаправляю Кейли на голосовую почту. Потому что мне не все равно и потому что мой профессор, доктор Уолден, крошечная женщина всего пяти футов роста, да и то в хороший день, уже заняла место перед кафедрой и откашлялась.
Я