истребитель «южный» Ro.44 с эмблемой морейских ВВС на фюзеляже. Красный круг, в нем синий с белым крестом и герцогской короной. Над кожухом перегретого мотора прозрачно струился горячий воздух.
– Вы серьезно? – вырвалось у серба.
– У меня там дела. – Колючие глаза морейца смотрели упрямо и холодно.
Похоже, он считал, что пилота, выжившего в воздушном бою, должны снарядить и заправить на любом берегу Адриатики. Даже во вражеской Италии. Просто обязаны – пока он не сдался.
Странным образом эта уверенность исподволь передавалась Раде.
Но – приказ!..
Чтобы выиграть время, он протянул пилоту открытый портсигар:
– Угощайтесь.
Тот сдернул перчатки, взял сигарету:
– Спасибо.
Кругом все млело в знойной тишине – мелкие волны вяло плескались о галечный берег, крыши ангаров были накалены солнцем, будто противни. Доски причала потели смолой, источая терпкий дух живицы. И – безлюдье, если забыть о персонале базы гидропланов, вежливо державшемся в сторонке. Видневшаяся поодаль деревушка Дивулье, давшая авиабазе название, как вымерла – черепичные красные кровли, пустые улочки, недвижные кроны акаций, заросли маслин и олеандров, виноградники.
Жарким выдался август 1940 года в Далмации. Раньше – до войны, – на пляже пестрели бы фигуры отдыхающих, а ныне – как вымело. Ни высокомерных англичан, ни чинных немцев, ни спокойных чехов – всех расшвыряла военная буря.
В этом сонном покое впору забыться, как в сиесту, и вдруг!.. В небе над проливом зажужжал мотор, возник силуэт «южного». Вскоре поплавки вспенили гладь бухты. Привет, я вырвался из пекла!
Судя по пробитым там-сям крыльям биплана, Григору солоно пришлось. Надо полагать, он в долгу не остался. Машину, считай, сберег – ход и управление в порядке. Вел истребитель ровно, приводнился искусно. Короткая посадка – как подпись мастера, одним росчерком.
– А я вас помню. Вы взяли «серебро» на гонках Кларитан. Тогда я приезжал в Морею…
Григор нервно улыбнулся, дернув углом рта. Сигарета тлела рывками в такт его затяжкам.
– Да, было дело. Все-таки – у вас найдется то, что я назвал?
Из Дивулье в сильный бинокль были порой заметны быстрые черные тире в синеве над островами Великого Герцогства. Соколы Муссолини вьются. Сколько же их налетело?.. Гораздо больше, чем нужно, чтобы подавить малочисленные ВВС Мореи и сбить с рельсов узкоколейные бронепоезда, формально игравшие роль береговых батарей. Рим уже объявил: «Veni, vidi, vici», вся кампания уложилась в считаные часы. Морея вновь – после пяти веков разлуки, – утонула в жарких грудастых объятиях мамы-Италии.
Они даже не стали гнаться за одиноким бипланом, упорхнувшим в Югославию. Пусть его драпает! Беглец – не враг.
Раде продолжал делать прозрачные намеки:
– Передают, что герцог и канцлер уже прибыли самолетом в Загреб.
Однако Григор лишь коротко пожал плечами:
– Значит, теперь они – правительство в изгнании. У них традиция – переждать трудную пору на Мальте. Как при Бонапарте.
Путешествия