просто для порядка. Не абвер и уж точно не гестапо».
– Как погода на Балканах?
«Миссия была специально для тебя – в теплых краях, где веет ласковый ветер. Остаток дней надо проводить с комфортом, верно? Герцогини, маркизы и другие побитые молью чучела предков могут быть довольны – мы заботливо храним тебя, чтобы ты целеньким присоединился к ним в кунсткамере. Если такие люди просят, как им откажешь!..»
– Становится жарко.
«В тексте ты встретишь фамилию Броз и кличку Тито. Запомни. Названия «сенки», «четники» – тоже. Пока все «дранг нах остен», они будут в тылу. Как бы вам не вспомнить про удар в спину из «Нибелунгов». Но ведь ты в оперу не ходишь?.. Или не знаешь либретто?»
Читая доклад, глава SIA кивал, одобрительно мычал, делал пометки и – вот он, заветный миг, – добрался до раздела «О потерях ВВС в Трансдалмации».
Начал вскидывать глаза на Пьетро. Раз, другой. Третий. Вздохнул.
«Наконец-то. Теперь тебе никакие связи не помогут оставаться на службе. Потому что, милый граф, психиатрия – это серьезно!»
– Насчет гидроплана… то есть гидропланов… – начал шеф авиационной разведки, не зная, как бы поделикатнее объяснить его сиятельству, что у того нелады с головой.
– Мне следовало написать подробнее?
– И этого довольно. Граф, я… не смогу подать эти сведения наверх. Ни в какой смягченной форме.
– Я отдаю себе отчет в том, что мои выводы…
– Дорогой Пьетро, – заговорил глава так мягко, убаюкивающее, словно уже нажал потайную кнопку и ждал, когда вбегут дюжие санитары, – мы ценим ваш огромный опыт, знание языков и ученость. Ваши заслуги…
Начал вслух перелистывать на память личное дело Меана делла Строцци. Особо остановился на Абиссинии. Расточал такие похвалы, словно граф лежал в гробу, в белых кружевах, засыпанный цветами.
– …полностью располагая своим временем, вы сможете прославить империю новыми успехами на научном поприще.
– Уверяю вас – во всем, касающемся вил, мой доклад предельно точен.
Пьетро говорил чистую правду. Столь же чистая правда была на листах доклада, но именно этого никто знать не хотел. Чем громче ты гласишь об истине, тем шире круг пустоты возле тебя. Пойдешь в газету – осмеют. Предложишь в академический журнал – попрощайся с добрым именем, запишут в мистики. Франко Де Лука с экипажем поплатились за неверие – кто будет следующим?
– Я позабочусь, чтобы отставку вам оформили без проволочек. И похлопочу о награждении. Вы плодотворно служили Италии – но годы, годы!.. Пора на покой, верно?
– Вы приглашены на день рождения дуче? – обернувшись, спросил Пьетро уже в дверях.
– Да, но какое отношение…
– Попробуйте повторить эти слова ему – насчет прожитых лет и «пора на покой». Он мой ровесник.
«А вдруг граф – нормальный?» – мелькнуло у шефа SIA.
Потом вспомнился доклад о горных вилах.
«Из немецких знакомств тебе недостает одного – с доктором Альцгеймером. Арриведерчи, дедушка».
Пару