а пара полосок пластыря на лице изменит вашу внешность. Кстати, с вами будет работать врач. Все сделают под местным наркозом, так что боли вы не почувствуете, но вам придется обзавестись подлинными следами недавней катастрофы.
– Вы подумали обо всем, – заметила Хилари.
– Приходится.
– Вы ни разу не спросили меня, – вспомнила Хилари, – сказала ли мне что-нибудь перед смертью Олив Беттертон.
– Насколько я понял, вас мучили угрызения совести.
– Простите.
– Не за что. Я уважаю вас за эти чувства. Мне бы самому хотелось позволить их себе, но их нет в служебных правилах.
– Она сказала кое-что, о чем, возможно, вам следует знать. «Скажите ему (то есть Беттертону), чтобы он был осторожен. Борис… опасен».
– Борис? – Джессоп с интересом повторил имя. – Ага! Наш вежливый иностранный майор Борис Глидр.
– Вы его знаете? Кто он?
– Поляк. Приходил ко мне в Лондоне. Вроде бы родственник Тома Беттертона по первому браку.
– Вроде бы?
– Ну, если этот человек тот, за кого себя выдает, то он кузен покойной миссис Беттертон. Но мы знаем об этом только с его слов.
– Олив Беттертон явно боялась его, – нахмурилась Хилари. – Вы могли бы описать этого человека, чтобы в случае чего мне удалось его узнать?
– Да. Рост – шесть футов, вес – около ста шестидесяти фунтов, блондин, довольно деревянное, бесстрастное лицо, светлые глаза, подчеркнуто иностранные манеры, грамотный английский, но с акцентом, военная выправка. – После паузы Джессоп добавил: – Я велел проследить за ним, когда он вышел из моего кабинета, но это ничего не дало. Он отправился прямиком в американское посольство, откуда принес мне рекомендательное письмо, – они всегда их посылают, когда хотят соблюсти вежливость и ничего при этом не сообщить. Очевидно, он покинул посольство в чьей-то машине или через черный ход, переодетый слугой или посыльным. Думаю, Олив Беттертон была права, говоря, что Борис Глидр опасен.
Глава 5
В маленьком салоне отеля «Сен-Луи» сидели три леди, каждая из которых была поглощена своим делом. Миссис Келвин Бейкер, низенькая, пухлая, с подсиненными волосами, писала письма с той же неутомимой энергией, какую она вкладывала в любое занятие. В ней безошибочно можно было узнать хорошо обеспеченную путешествующую американку с неиссякаемой жаждой точной информации буквально обо всем.
Сидя на неудобном стуле в стиле ампир, мисс Хезерингтон, в которой столь же безошибочно можно было узнать путешествующую англичанку, вязала один из тех бесформенных на вид предметов одежды, какие всегда вяжут английские леди средних лет. Мисс Хезерингтон была высокой, худощавой, с тощей шеей, скверной прической и лицом, выражающим глубочайшее неодобрение всей Вселенной.
Мадемуазель Жанна Марико грациозно восседала на стуле, глядя в окно и зевая. Мадемуазель Марико была модно одетой брюнеткой, перекрашенной в блондинку, с некрасивым, но искусно загримированным лицом. Она не проявляла никакого интереса к двум другим женщинам,