Ветер с запахами леса и утренней росой. Эта энергия была настолько масштабной, что Диме было страшно от ее мощи.
– Это… Это эльфийская песнь. – удивилась Шура. – Кто призвал духа Атланта в наш мир?
– Призвал духа?
– Ты разве его не видишь? – Шура явно видела огромный золотой силуэт Атланта, обладателя силы Природы. – Такое сделать, и после выжить – невозможно.
Это Дима и сам знал, только Атланта он не видел, поэтому подумал, что Шура ошиблась.
Эльфийская Природная песнь развеяла всех духов. Они не выдержали такого чистого воздуха и проиграли. Вместо питания очищались и таяли с лучами света.
Шура и Дима вернулись во двор. Волшебница вошла в дом, а Дима остался на улице. Он искал Алену, если она попала сюда, значит, следовала без разрешения вслед за ним, а сейчас вернулась, также как и они.
Долго ее искать не пришлось. Девушка без сознания лежала под вишнями. Дима всматривался в нее: насколько же она странная эльфийка! Дерзкая и непослушная. Даже когда она была без сознания, в девушке чувствовалась сила и свободолюбие.
Дима, скрепя сердце, внес девушку в дом через терраску, чтобы другие не видели их и не задавали лишних вопросов.
Алена была жива. Скорее всего, это заклинание отняло у нее все силы. Но если бы эта девушка не вмешалась – Диме и Шуре было бы гораздо хуже. Они бы только лечились около года. От проказы Темных сгустков волшебники получают страшную инфекцию, которая очень тяжело лечится. Это подобно вирусу, который долго может жить в тебе, не тревожа, но иногда просыпаться.
Но, благодаря этой девушке, такого не произошло, и Хранитель, уже не первый раз, почувствовал к этой эльфийке странную симпатию. Или это было нечто большее?..
Шура медленно и задумчиво вошла в дом. Она устала. Было много вопросов, но тело ломило от усталости. Она была готова рухнуть на кровать и сразу отключиться, несмотря, на то, что за окнами наступала ночь – бодрствование Темной волшебницы.
Ее, развалившийся на стуле и играющий в смартфоне, ждал Герман. Казалось, он даже не скользнул по ней взглядом:
– Где ты была?
– Вышла подышать. Весь день коптилась в твоей жутко душной уродке, – неохотно огрызнулась подруга.
Она страшно ненавидела все машины гонщика. Ведь он был так к ней жесток, но так ласково отзывался о железяках, словно машины ему дороже всего…
Нет, не словно. Шура была уверена, что ему они дороже ее.
– Я тебе сколько раз говорил, не называй ее так!
Шура молча села за стол и взяла черный хлеб с огурцом. Герман задел девушку колючим взглядом, но промолчал. Он оторвался от игры и наблюдал за ней.
Шура вяло ела и уже была готова уйти в комнату Ирины, чтобы лечь спать, но Герман подошел к ней:
– У тебя что, температура? – он убедился, что девушка здорова. – Ты что такая вялая? Обычно к ночи тебя распирает от энергии.
Шура глазам своим не верила, что он проявляет к ней заботу. Она широко раскрыла глаза, а на ее щеках