показывая щелчком по горлу, строго спросила Ольга.
– Нет, что вы Ольга Викторовна? – Лиза, наконец-то, окончательно пришла в себя. – Я ни чего такого не пила и не курила. Я просто крепко спала, и мне приснился очень страшный сон. А тут Вы и я еще видимо не проснулась. А за мной там во сне гнались какие-то черти. – Лиза не выдержала и пустила слезу, сжавшись на диване в маленький комочек. Она действительно напугалась. А еще больше она напугалась того, что Ольга Викторовна, скорее всего, видела или слышала, как Лиза приводила домой своего шефа. И поэтому ей хотелось, чтобы в любом случае она не рассказывала родителям.
Только сейчас, она полностью пришла в себя и почувствовала небольшой стыд и виноватость. Но этот стыд, как-то разжигал в ней большой огонь новой женской любви, которая разгоралась в ней огромным пламенем, и Лиза уже тут же переставала бояться соседку, да и вообще всего. Ей становилось все-равно и мысли о Белогорском начинали наполнять всю ее свободную память.
– Вы простите меня Ольга Викторовна, я правда спала и видела какой-то кошмар. Спасибо Вам, что разбудили меня. – Лиза взглянула на часы и ахнула. – Да, я же опоздала на работу! – Лиза сбросила с себя халат и, не смотря на стоящую рядом соседку с тяжелой сковородой в руке, бросилась в ванную комнату. Теперь её мысли летели вперёд неё пущенной стрелой. Лиза даже и не заметила, как ушла Ольга Викторовна и как она собралась и побежала на работу. Ей очень хотелось снова увидеть Клима, которому она совсем недавно отдала себя всю полностью и без остатка.
Летнее жаркое солнце буквально простреливало своими ослепительными лучами кроны вековых деревьев, метко укладывая горячие пятаки на асфальт старого тротуара. Исполняя свой долг, как солдаты вермахта, столетние дубы и каштаны еще пытались защитить всех, кто не мог выдерживать такого палящего солнца своими многочисленными листьями, бросая густую тень на край улицы. Да, они отдавали последние силы, чтобы закрыть свои старые стволы от этих жестоких лучей, собирая из земли и отдавая драгоценную влагу своим листьям, которые уже не выдерживали и начинали, ещё зеленые, скручиваться в трубочки. Как будто в последний раз, они хотели к осени отдать свои плоды для потомства, выживая в этой невероятной борьбе с природой и несвойственным в этих краях, таким погодным условиям. Спешащие прохожие торопливо переходили проезжую часть на теневую сторону, чтобы хоть как-то спрятаться от невероятного солнцепёка. Даже многовековые здания старого Кёнигсберга со своими уключинами и кованными знаками, навсегда вросшимися в древний кирпич, которые видывали много разного ужаса, ещё со времен рыцарей тевтонского ордена, негодуя, поскрипывали своей кровлей, переминаясь с ноги на ногу, пытаясь вырваться из каменного фундамента и спрятаться в тени этих прохладных листьев. Только искорёженная временем и миллионами разных колёс и танковых гусениц, гранитная, уложенная ровными булыжниками, тысячами человеческих